Две крепости

Цепляясь за камень, они принялись карабкаться на скалу. Если лестницу кто-то сделал, то для более крупных ступней и длинных рук, чем у хоббитов, а потому Мерри с Пиппином слишком увлеклись подъемом, чтобы заметить дивное исцеление полученных в плену ссадин и болячек и внезапный прилив бодрости и сил. Наконец они добрались до края углубления у самого подножия старого пня, запрыгнули на каменный карниз и повернулись спиной к холму, дыша полной грудью и глядя на восток. Хоббиты увидели, что углубились в лес всего на три или четыре мили: кроны деревьев спускались вниз, к равнине. Там, у самого края леса, поднимались высокие столбы черного дыма. Ветер гнал его в их сторону.

— Ветер меняется, — сказал Мерри, — он снова дует на запад. Здесь холодно.

— Да, — согласился Пиппин. — Боюсь, прояснилось ненадолго, и скоро все опять станет серым. Жаль! Этот дряхлый лес так меняется при солнце! Он мне почти понравился.

— Так Лес тебе почти понравился! Это хорошо! Ты необычайно любезен, — вдруг послышался странный голос. — Повернитесь и дайте мне взглянуть на ваши лица. Покамест вы оба мне не нравитесь, но не будем торопиться! Повернитесь! — Большие узловатые руки легли на плечи хоббитов и мягко, но настойчиво развернули их, а потом подняли.

Мерри и Пиппин вдруг поняли, что смотрят в диковиннейшее лицо. Оно принадлежало большой человекоподобной, а то и смахивающей на тролля фигуре самое малое четырнадцати футов ростом, очень крепкой, с длинной головой и совсем без шеи. Была ли она одета во что-то напоминающее серо-зеленую кору или это и впрямь была кора, судить было трудно. Но руки почти от самого ствола покрывала коричневая гладкая кожа, а на огромных ступнях было по семь пальцев. Нижнюю часть длинного лица скрывала окладистая борода, у корней густая и чем-то напоминающая прутики, у концов редкая и похожая на мох. Но хоббиты пока ничего этого не замечали и видели только глаза. Эти глубокие глаза осматривали их, медленно и величаво, но в то же время чрезвычайно проницательно. Глаза были карие, а в глубине их мерцало что-то зеленое. Впоследствии Пиппин не раз старался передать свое первое впечатление:

— За ними словно бездонный колодец, а в нем – столетия воспоминаний и долгих, медленных, упорных раздумий, но у поверхности искрится настоящее, словно солнце сверкает в листве у вершины огромного дерева или на рябящей поверхности очень глубокого озера. Не знаю, но мне показалось, будто что-то, что росло в земле – дремало, а то и просто существовало между корнями и листьями, между недрами земли и небом – внезапно проснулось и рассматривает вас с неспешным любопытством, какое приходит с бесконечными годами.

— Хрум, хум, — пробормотал великан глубоким низким голосом, похожим на звук большого деревянного инструмента, — очень странно! Не нужно торопиться, вот мой девиз. Но если бы я увидел вас раньше, чем услышал ваши голоса – они мне понравились: приятные, тоненькие, напомнили мне что-то такое, что я не смог вспомнить, – так вот, если бы я увидел вас раньше, чем услышал, я растоптал бы вас, приняв за маленьких орков, и лишь потом обнаружил бы свою ошибку. Какие же вы странные! Корень и ветка, очень странные!

Пиппин, еще не оправившийся от изумления, не чувствовал испуга. Под взглядом этих глаз он испытывал лишь любопытство, но совсем не страх. — Кто вы, скажите на милость? — спросил он. — И откуда?

В древних глазах промелькнуло странное выражение – этакая настороженность; глубокие колодцы закрылись. — Хрум! Я энт – по крайней мере, так меня называют. Да, энт – вот какое слово. Одни называют меня Фангорн, другие – Древобородый. Древобородый подойдет.

— Энт?— переспросил Мерри. — А что это? Как вы сами себя называете? Как ваше настоящее имя?

— Ху, ху!— ответил Древобородый. — Ху! Это в двух словах не объяснишь! Не спеши! Я здесь спрашиваю. Вы на моей земле. Кто вы такие, хотел бы я знать. Не могу разобрать. Вас нет в старых списках, что я заучил в молодости. Но это было много-много лет назад, и с тех пор могли появиться новые списки. Посмотрим, посмотрим! Как же это?

Учи список живых существ.
Вначале назови четыре свободных народа.
Старше всех эльфы, дети эльфов.
Гном роется в горах, дом его темен.
Энт рожден землей и стар, как горы.
Люди смертны, они хозяева лошадей.

— Хм, хм, хм.

Бобер строит, олень скачет,
Медведь охотится за медом, кабан – борец,
Псы голодны, зайцы пугливы...

— Хм, хм.

Орел в вышине, бык на пастбище,
У лося корона из рогов,
Ястреб же всех быстрее,
Лебедь всех белее, змея всех холоднее...