Две крепости

— Почти, — ответил Фродо, — но не совсем. В нашем отряде не было раздора, хотя были сомнения – сомнения насчет того, какой дорогой идти от Эмин-Муиля. Но оставим это – древние сказания учат нас, что опасно говорить о вещах вроде... наследства.

— Так я и думал: сложности возникли у вас только с Боромиром. Он хотел доставить эту вещь в Минас-Тирит. Увы! злая судьба запечатала уста тебе, тому, кто последним видел его, и скрывает от меня то, что я жажду знать: что было у брата на уме и на сердце в его последний час. Допустил он ошибку или нет, в одном я уверен: Боромир пал достойно, во имя добра. В той лодке его лицо было прекрасней, чем при жизни.

Но, Фродо, поначалу я очень настойчиво расспрашивал тебя о Проклятие Исильдура. Прости! Это было неразумно в таком месте и в такое время. Я не успел сообразить. Мы выдержали жестокую битву, и мне было о чем думать. Но, заговорив с вами, я близко подобрался к цели и потому сознательно увел разговор в сторону. Знайте же, что среди правителей города сохраняются старинные предания, неизвестные другим. Мы, наш род, не прямые потомки Элендиля, хотя в нас есть и кровь Нуменора. Но мы возводим свой род к Мардилю, королевскому наместнику, который правил страной, когда король отправлялся на войну. Этим королем был Эарнур, последний и бездетный потомок Анариона, и он не вернулся. С тех пор городом правит наместник, хотя сменилось уже много поколений.

И я вспомнил, что, когда мы с Боромиром в детстве учили историю наших предков и города, его всегда раздражало, что его отец не король. «Сколько нужно столетий, чтобы наместник стал королем, если король не возвращается?» — спрашивал он. — «Вероятно, в местах менее царственных – немного, — отвечал отец. — А в Гондоре не хватит и десяти тысяч лет». Увы! Бедный Боромир. Разве это не говорит вам кое-что о нем?

— Говорит, — сказал Фродо. — Но Боромир всегда относился к Арагорну с уважением.

— Не сомневаюсь, — ответил Фарамир. — Если он поверил утверждениям Арагорна, как вы говорите, то должен был проникнуться к нему глубоким уважением. Но ведь крайний случай еще не настал. Они еще не достигли Минас-Тирита и не стали соперниками в войне.

Впрочем, я отвлекся. Мы в доме Денетора знаем много древних преданий, и еще больше спрятано в наших сокровищницах – книги, свитки древнего пергамента, записи на камне, на золотых и серебряных листах. Многие сделаны неизвестными письменами – прочесть их невозможно. Многие свитки никогда никто не разворачивал. Я могу их читать с пятого на десятое, потому что учился. Именно эти записи привели к нам Серого Пилигрима. Впервые я увидел его еще ребенком, и с тех пор он два или три раза бывал у нас.

— Серый Пилигрим? — переспросил Фродо. — У него было имя?

— Мы называли его на эльфийский манер Митрандиром, — сказал Фарамир, — и он был доволен. «У меня много имен в разных землям, — говорил он. — Я зовусь Митрандиром среди эльфов, Таркуном – среди гномов. На Западе, в дни моей юности, ныне забытые, я звался Олорином, на Юге меня хорошо помнят как Инкануса, на Севере – как Гэндальфа, а на Востоке я не бываю».

— Гэндальф! — воскликнул Фродо. — Я так и думал, что это он. Гэндальф Серый, лучший из советчиков. Вождь нашего отряда. Он погиб в Мории.

— Митрандир погиб! — опечалился Фарамир. — Кажется, злой рок преследовал ваш отряд. Поистине трудно поверить, что обладатель такой великой мудрости и могущества – много удивительных дел совершил он! – погиб и мир лишился стольких знаний. Вы уверены, что он действительно погиб, а не ушел от вас куда-нибудь?

— Увы, да! — сказал Фродо. — Я видел, как он рухнул в бездну.

— Я вижу, за этими словами кроется жуткая история, — сказал Фарамир, — которую ты, может статься, поведаешь мне вечером. Этот Митрандир, как я теперь догадываюсь, был не просто знатоком древних легенд – он был могучим вдохновителем славных деяний наших дней. Будь он среди нас, мы могли бы спросить его о суровых словах из нашего сна, он объяснил бы их, и гонец не понадобился бы. Но, может быть, он не стал бы этого делать, и путешествие Боромира было предначертано судьбой. Митрандир никогда не рассказывал нам о том, что будет, и не раскрывал своих целей. Он – как, не знаю – получил позволение Денетора взглянуть на тайны нашей сокровищницы, и я кое-что узнавал от него, когда ему приходила охота учить меня (что бывало очень редко). Он вечно разыскивал сведения и расспрашивал обо всем, что касалось Великой Битвы у Дагорлада, когда зачинался Гондор и был свергнут тот, кого мы не упоминаем. И особенно он интересовался Исильдуром, хотя о нем мы могли рассказать меньше: никто из нас не знал о его гибели ничего определенного.