Два Пакистана

У административного корпуса нас встретил приветливый техник, тут же по телефону сообщивший в проходную, что главный инженер разрешил нам осмотреть все оборудование шахты. Спустя немного времени мы уже осматривали новейшее оборудование аккумуляторной станции. Вокруг станции не было ни терриконов, ни подъемников. У меня даже создалось впечатление, что я очутился не на шахте, а на строительстве плотины, в тот момент, когда заканчивается сооружение обводного канала. Впереди чернело отверстие главной штольни, из которой выезжали серые вагонетки с углем. При более внимательном осмотре мы обнаружили на них маленькое клеймо «Мэйд ин Чехословакиа» — «Сделано в Чехословакии». Пока что эти вагонетки толкают вручную: паровозик где-то застрял в дороге. Инженер показал нам также машинный зал, откуда сжатый воздух нагнетается в пневматические молоты.

В этой шахте не пришлось вести вертикальный ствол, так как угольного пласта можно достичь по штольне, ведущей от подножия горы в ее недра. Длина ее около 200 метров, к забоям от нее ведут короткие штреки. Добывается уголь в основном ручным способом, единственная механизация — бур и взрывчатка.

Мы покидаем главный туннель шахты с железобетонным перекрытием, и наш виллис ползет по крутой тропинке вверх. На вершине холма видны остатки древних разработок, по которым достигали угольных пластов жители окружающих деревень. Это очень узкие, крутые ходы с ветхой крепью длиной около 50 метров. На дне их до сих пор мерцают лампочки горняков, которые так же, как полсотни лет назад, отбивают куски угля молотками и выносят его на поверхность на голове в плоских корзинах. Транспортеры в этих узких заборах не помещаются, да и производительность горняков так низка, что транспортеры большую часть времени работали бы впустую или простаивали. И все же, несмотря на полное отсутствие механизации, уголь здесь добывается, потому что в условиях Пакистана человеческий труд обходится во много раз дешевле машинного. Опытный шахтер, если у него труд налажен, может заработать до 20 рупий в неделю, техники получают 400–500 рупий в месяц, а главный инженер примерно раза в два больше. Так как в шахте еще не установлено все оборудование, здесь трудится пока что только одна смена. После того как строительство будет закончено, работа пойдет полным ходом и сирена, сзывающая горняков на работу, будет раздаваться трижды в сутки. Кирпичные домики шахтерского поселения в долине, наверное, примут новоселов, перебравшихся сюда из далеких деревень.

В Пакистане есть и такие рудники, до которых еще не добрался ни один грузовой автомобиль. Да он пока и не нужен, ибо все, что в них добыто, можно перевезти другим способом — на верблюдах или сплавить по воде, как это делают с солью, полученной в рудниках Калабага. Это третий по величине соляной карьер в Пакистане. Он лежит примерно в километре от берега Инда, в том месте, где река покидает последнее ущелье Соляного хребта и достигает пустыни Тал.

К калабагским копям добраться почти невозможно. К ним ведет лишь водный путь, если не считать узенькую тропинку вдоль береговых скал, которая соединяет копи с населенным пунктом и по которой могут пройти с грузом лишь ишаки и мулы. Если вы хотите осмотреть рудник, то вам нужно нанять в Калабаге лодку и проплыть около получаса против течения Инда. На прибрежных скалах, часто у самой воды, живописно разбросаны деревянные домики селения.

Постепенно утесы становятся все более неприступными, они поднимаются все выше и выше, и на темнокрасной породе все чаще проступают широкие полосы белой соли. На левом берегу виден заброшенный дровяной склад когда-то богатого индусского селения. А затем перед нами открылась довольно широкая долина, по которой тянется караван верблюдов с грузом соли. Они направляются к небольшой бухте, куда вскоре вошла и наша лодка.

У верблюдов по бокам висят мешки, их разгружают и нагружают вручную. Караван из пяти верблюдов, у которых нет ни сбруи, ни уздечек, ведет один погонщик. Верблюжья упряжь очень проста: кроме седла она состоит лишь из длинной веревки, которая соединяет ноздри заднего животного с седлом впереди идущего, а конец веревки погонщик держит в руке.

Вслед за караваном, который возвращался за новым грузом, мы около километра идем туда, где соль сортируют. Здесь на солнце блестят бледно-голубые, розовые и совершенно белые кучи только что добытой соли. Двое рабочих разбивают глыбы на более мелкие куски и сортируют их. Самую качественную, белую соль они размалывают и погружают в особые тачки. Все здесь делают лишь людские руки, вооруженные тяжелыми кувалдами.