Два измерения...

В пятидесятом году, а может, это началось уже раньше, жена увлеклась английским офицером, который находился в Москве по делам ленд-лиза[29]. Они разошлись, и жена Виктора Петровича уехала со своим новым благоверным в Лондон.

Они не ссорились, не ругались.

Она складывала вещи в два чемодана, а он стоял рядом, и ему казалось, что делает она это очень неумело, не так. Будто торопится обрубить концы. Впрочем, ее в самом деле на улице ждала машина. Был ли там ее англичанин, Виктор Петрович не знал. Но машину военного образца, «лендровер», английскую, с дипломатическим номером, он видел.

— Тебе не помочь? — наконец не вытерпел он.

— Нет, что ты! — воскликнула она. — Прощай!

Он почему-то запомнил день, в который она уезжала. Был суровый мороз, под тридцать, город обледенел и замер, словно в ожидании опасности.

— Прощай!

Он больше не женился — зарекся! — и один воспитывал Нину. Дочь кончила школу, потом картографический факультет и даже успела побывать в одной экспедиции. Совершенно невзначай, когда она проходила очередную диспансеризацию, у нее обнаружили опухоль в легком. Перепроверили в институте Герцена, подтвердилось самое страшное.

Вызвали Виктора Петровича, и он волей-неволей оказался в заговоре с медициной.

Правдами-неправдами старался он скрыть диагноз от дочери и уж ни в коем случае не класть ее ни в какие онкологические клиники. Боялся, что профиль этих учреждений раскроет тайну.

Пользуясь тем, что сын заместителя министра здравоохранения когда-то учился в его ПТУ, он попал на прием к замминистра.

Тот понял Виктора Петровича и пообещал:

— Я свяжу вас с профессором Сергеем Тимофеевичем Западовым. Он заведует отделением в научно-исследовательском институте. Отделение фактически онкологическое, хотя больным оно известно под другим названием.

И связал.

Виктор Петрович положил Нину к Западову. Тот сделал операцию, удалил правое легкое, и поначалу засветилась надежда.

Когда Нину выписывали на месяц-другой домой, Виктор Петрович возил ее на облучение. Но через восемь месяцев положение ухудшилось: метастаз в левом легком. И тут уж ничего не помогло, ни химиотерапия, ни болгарские кудесники, ни народные средства. Через три месяца Нины не стало. Ей было только двадцать шесть…

С Сергеем Тимофеевичем Западовым они продолжали дружить и видеться и после смерти Нины. Даже ездили раза три на охоту и раз пять на рыбалку. Были под Завидовом, на Брянщине и Рязанщине. Но в последние два года встречи стали реже. Виктор Петрович зачастил в больницы, и ему было уже не до охоты или рыбалки.

И вот Сергей Тимофеевич перед ним.

— Мы вас оставим вдвоем, — предложила Вера Ивановна.

— Пожалуйста, — согласился Западов.

Спросил:

— Вам курить тут разрешают?

— Вроде разрешают, — сказал Виктор Петрович.

Сергей Тимофеевич достал пачку «Новости».

— А вы свою любимую «Приму»?

Они закурили.

— Что ж, братец, — сказал Западов, — дела наши сложные. Не хочу скрывать, обманывать вас, что в желудке вашем полипы и все такое прочее. И вы знаете почему. Скажу прямо, у вас опухоль, значительная, и удалять ее надо немедленно. Удалю вам примерно две трети желудка, но это не беда. Желудок растягивается и со временем придет в норму. Будет все хорошо, и даже выпивать разрешу. Как вы на это смотрите?

Ошеломленный Виктор Петрович молчал.

— Так как? Вы же человек мужественный и стойкий. Я вас знаю таким.

— Если надо, так надо, — ответил наконец, преодолев спазматическую сухость в горле, Виктор Петрович. — Вы же сами говорите, что выхода нет…

— Выхода действительно нет. Согласие на операцию будете подписывать, — спросил Западов, — или договоримся устно?

— Все равно. Надо так надо. А когда?

— Лучше всего во вторник. Сегодня у нас четверг. Во вторник мне легче вырваться. Договорились?

— Конечно.

— Какие пожелания?

Виктор Петрович задумался.

— Мне надо бы на работу съездить и домой. За квартиру заплатить и все такое прочее, соседку предупредить, — неуверенно сказал он.

— Это ради бога. Хоть завтра и до понедельника. Разрешаю даже выпить в понедельник, но не перебарщивая.

— Я не пью, — признался Виктор Петрович.

— А когда-то на рыбалке и на охоте вроде мы себе позволяли.

— Панкреатит отучил, — объяснил Виктор Петрович.

— Тогда другое дело. Но в понедельник быть в больнице к завтраку, не позже.

Виктор Петрович согласно кивнул головой.

— И еще одно, — вспомнил Сергей Тимофеевич. — Мы с вами заядлые курильщики. Не вздумайте после операции бросать курить. Начнется отхаркивание, могут разойтись швы.

Виктор Петрович удивленно посмотрел на Сергея Тимофеевича:

— А я и не собирался!

На улице начиналась гроза. Небо почернело. Поднялся ветер, который трепал листву и гнал по асфальту пыль и песок. Где-то далеко громыхало, а в небе над больницей вспыхивала молния.

Больные, сидевшие на лавочках и гулявшие по дорожкам, заторопились в свои корпуса. В огромных, возведенных из бетонных панелей и блоков корпусах начали закрывать окна.