Читаем Два Генриха полностью

– Многое уже рассказано мною о земле франков, и все же я упустила главное. Агнес, тебе следует переодеться мужчиной, но не потому, что этот наряд тебе к лицу. Власть принадлежит мужскому полу, так решил Господь, ибо женщина слаба, стало быть, должна подчиняться. Женщин запрещено посвящать в духовный сан; исключение составляют монастыри. Недопустимо женщине владеть мечом. Церковь, однако, не может этому воспрепятствовать, не имея на то прав, но сам вид женщины с копьем в руке вызывает недоумение. Античность канула в прошлое, и амазонка с луком и стрелами за плечами указывает на нечто языческое. Тем не менее, вам обоим доведется встретить у франков женщин-воинов. Их мало, но они есть. Они рождены подчинять и властвовать, к тому же весьма сильны по природе. А иные, опять же не хрупкие и не изнеженные, берут в руки меч, движимые жаждой мщения за смерть кого-либо из родственников. Однако трудно распознать в рыцаре женщину; она бережно хранит свою тайну, боясь насмешек и зная, что враг откажется драться с ней. Женщин убивают, как и других воинов, не догадываясь, чье тело скрывают доспехи. Потом, если истина всплывает наружу, рыцарь проклинает тот час, когда поднял оружие против такого врага, и спешит в церковь отмолить свой грех. Потому, Агнес, если желаешь драться, не открывай своего пола. Позже – в замковой часовне, в конюшне, за столом – можешь поступать как угодно, но желательно, чтобы при этом тебя окружали только близкие люди. Случись рядом оказаться чужому, и тебя могут поднять на смех.

Таковы франки. Женщина для них – существо низшего порядка, не смеет не только держать в руке меч, но даже близко подходить к нему. Так учит Церковь. Духовенство у франков утверждает, что женщина – существо нечистое, самый след ее ног – греховная скверна. В иные церкви нас даже не пускают, вот до чего доходит.

– Невысокого же они мнения о своих прихожанках, – хмыкнула Агнес. – Я слышала, так заведено лишь у поганых мусульман, для которых враги христианской веры и своих подданных в иных местах возводят мечети… Но как же молитвы, отпущение грехов? Лично мне на это наплевать, но остальные? Как поступают с женщинами, если они, к примеру, пришли на богослужение?

– Они стоят поодаль, не смея войти в церковь.

– А грехи?

– Их отпускают второпях, стоя на некотором расстоянии и отвернувшись.

– Черт знает, что за королевство! – выплеснула негодование Агнес, сопровождая свое восклицание соответствующим жестом. – Как у магометан. Но, должно быть, такое наблюдается лишь у еретиков?

– Как раз наоборот, – мягко улыбнулась Вия.

– Что ж, поглядим. Тысяча чертей, во мне все сильнее горит желание побывать у франков, очень уж любопытными они кажутся людьми.

– И все же женщина у них, как, впрочем, и везде, в почете, но не потому что хрупка и нуждается в защитнике, а оттого, что рожает наследника и зачастую является носителем власти. Получить руку наследницы обширных земель и высокого титула – кто из рыцарей не мечтает об этом? Оспаривая это право, они убивают друг друга, причем не только на полях сражений и в поединках: имеет место удар кинжалом из-за угла или яд – просто и без лишней траты времени. Но впрочем, – неожиданно спохватилась Вия, – не тороплюсь ли я со своим рассказом? Ведь вы, наверное, завернете в замок, прежде чем направиться к франкам? Думаю, это будет разумно.

– Нет, матушка, мы решили не делать такого крюка, – похоронил ее чаяния Ноэль. – Побудем в монастыре, а потом поживем несколько дней в городе. У Агнес там свой дом, большой, настоящий дворец со слугами. Морозы к тому времени утихнут, и мы отошлем обоз вместе с теплым бельем. Скажи лучше, матушка, что еще ты можешь добавить о Франции? Говорят, там много странствующих монахов.

– Верно, вам с ними не раз доведется повстречаться. Их следует защищать, ибо своими молитвами они служат миропорядку.

– Монахи эти – бездельники! Церковные выкормыши! – не замедлила обозначить Агнес свое отношение к черному духовенству.

Пропустив ее выпад против братьев во Христе, Вия наставительно продолжала:

– Охрана монаха рыцарем приравнивается к его исповеди, ибо молитва человека божьего искупает проступки мирской души. От молитвы монаха зависит удача, здоровье и милость Господня.

– Моя матушка добавила бы еще, что эта братия денно и нощно сражается с силами зла молитвенными песнопениями и умерщвлением плоти. И вообще, монахи находятся на высшем духовном уровне развития человечества, ибо непорочны, – усмехнулась Агнес.

– А разве не так?

– Нудно и глупо, от этого гудит в голове. Не сердись, мать Вия, но вам бы сойтись вдвоем – неплохая вышла бы пара. Во всяком случае, настоятельнице монастыря тема эта весьма близка по духу. Честное слово, Ноэль, так и хочется взять с собой твою матушку: мило поболтав об основах миропорядка, угодных Господу, мать Урсула, думаю, кое о чем поведала бы своей собеседнице.

Выразительно посмотрев при этом на брата, Агнес тряхнула головой, словно избавляясь от ненавистного ей направления беседы, и заговорила о другом, в частности, о языке франков.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

1917, или Дни отчаяния
1917, или Дни отчаяния

Эта книга о том, что произошло 100 лет назад, в 1917 году.Она о Ленине, Троцком, Свердлове, Савинкове, Гучкове и Керенском.Она о том, как за немецкие деньги был сделан Октябрьский переворот.Она о Михаиле Терещенко – украинском сахарном магнате и министре иностранных дел Временного правительства, который хотел перевороту помешать.Она о Ротшильде, Парвусе, Палеологе, Гиппиус и Горьком.Она о событиях, которые сегодня благополучно забыли или не хотят вспоминать.Она о том, как можно за неполные 8 месяцев потерять страну.Она о том, что Фортуна изменчива, а в политике нет правил.Она об эпохе и людях, которые сделали эту эпоху.Она о любви, преданности и предательстве, как и все книги в мире.И еще она о том, что история учит только одному… что она никого и ничему не учит.

Ян Валетов , Ян Михайлович Валетов

Приключения / Исторические приключения