Два Генриха

– Одно скажу и знай твердо, государь: до седин тебе не дожить. Успеешь сделать то, что задумал, дашь империи наследника, но сам и оборвешь свою радость. Догадываюсь, что может произойти, а потому скажу тебе так: не от меча погибнешь и не от яда, а оттого, что не убережешься от болезни. Много еще походов у тебя впереди, и в одном из них может пристать к тебе зараза, от коей спасения нет. Поэтому не изматывай себя понапрасну, береги силы; ослабнув, они не смогут удержать ворот. Смотри, видишь: ногти твои прозрачны! Это оттого, что испытываешь много волнений, близко к сердцу берешь малейшую неудачу, даешь волю гневу. Это нервы, а их надо беречь. Других не будет, а без них – скорая гибель. Внемлешь моему совету – победителем выйдешь; растратишь себя, разбросаешь в походах – жди беды. Таково мое последнее слово тебе, король Германский Генрих Третий. А теперь, позволь, я благословлю тебя, как мать благословляет сына, прощаясь с ним перед его дальней дорогой.

И Вия, перекрестив, поцеловала Генриха в лоб.

Потом подошел Полет. Поначалу он заулыбался, растянув по статусу рот до ушей и строя забавные рожицы, но улыбка мгновенно исчезла, и уголки рта скорбно опустились вниз. Вия протянула ему руки. Полет бросился к ней и, зарывшись лицом в складки ее платья, горько заплакал.

– Славный мой малыш, – ласково проговорила Вия, гладя его по голове, – твое сердце кровоточит, но не горюй, рана скоро затянется. Помни, что я скажу: ты будешь жить еще столько, сколько отпущено твоему королю. Но после его смерти сразу же наступит и твой последний час.

Полет поднял на нее мокрые глаза, заморгал ресницами.

– Генрих проживет долго, ему всего двадцать восемь лет…

– Он скоро умрет, я вижу это.

– Генрих… мой Генрих?.. – задрожал шут с гримасой боли на лице. – А ведь я так люблю его, мамочка, ты же знаешь… Он подобрал меня, одел, дал кров, и без него я не встретил бы тебя… А ему, значит, ты говоришь, скоро умереть?.. – И слезы вновь заструились по его смешному от природы, но в чем-то очень благородному лицу.

– Тебя убьют, Полет, сразу же, – повторила Вия. – Слишком многим ты досадил своими шутками. Они не простят тебе. Уходи тотчас же, как только Генриха не станет.

– Куда? – растерянно спросил шут, а потом глупо улыбнулся и горько промолвил: – И зачем? Скажи, зачем мне жизнь, если не станет моего короля? Не лучше ли уйти вместе с ним? Монахи говорят, на небесах души встречаются. Как же душа Генриха будет там без меня? Кто будет ее смешить, рассказывать басни и строить забавные рожицы?

– Глупенький мой Полет, – промолвила Вия и вспомнила, как много лет тому назад ее возлюбленный нормандский рыцарь отзывался о святых отцах, вере в Бога и высказывал в связи с этим свои взгляды на религию. – Ты, стало быть, веришь монахам?

Полет сделал удивленные глаза и часто заморгал:

– А разве они не правы?

Вия вздохнула и заверила шута, что монахи, конечно же, не станут лгать. Но потом прибавила:

– И все же не торопись на небеса, малыш. Если хочешь знать, мне это вовсе не по нраву. Уверена, Генрих не будет без тебя скучать в райских кущах, а потому прошу как мать, даже приказываю: немедленно уходи из дворца… если успеешь. Поверь, душа Генриха будет только рада тому, что ты останешься в живых.

– Но куда? – снова спросил Полет. – Кому нужен убогий, глупый шут? И кого он сам сможет полюбить?

– А разве у тебя нет друзей? – улыбнулась Вия. – Или ты уже забыл? А я, Ноэль, Агнес?

Лицо шута расцвело в улыбке. Он смахнул слезы, поглядел по сторонам, увидел брата и сестру и рванулся к ним:

– Пойду попрощаюсь с ними и с Арни тоже. Он весельчак, залез не под одну юбку, пока хозяева развлекались во дворце и охотились на цапель и кабанов. А Агнес… – Глаза шута засветились счастьем, улыбка еще ярче озарила лицо и, склонившись к Вие, он горячо прошептал ей в самое ухо: – Она самая лучшая… и я люблю ее!

И тут же убежал. Вия с улыбкой глядела ему вслед.

Полет с любопытством уставился на Ноэля, когда тот сообщил, что они вдвоем с сестрой вскоре намерены отправиться в новое путешествие, но уже во Францию. Некоторое время он размышлял, задумчиво кивая головой и глядя на северо-запад, где, как показал Ноэль, было французское королевство, потом загадочно усмехнулся:

– Одобряю, ведь ни один из вас не похож на безрассудную лягушку.

Брат с сестрой переглянулись. Генрих, стоявший тут же, хмыкнув, развел руками: поди, мол, угадай, что выдаст сейчас этот маленький человечек? А «человечек» тем временем, насладившись произведенным своими словами впечатлением, стал пояснять про упомянутое земноводное:

– Две лягушки однажды отправились искать новое болото, поскольку старое пересохло. Набрели на колодец. Одна и говорит: «Давай прыгнем туда». Вторая ей отвечает: «Как же мы выберемся оттуда, если и этот колодец пересохнет?»

До императрицы, похоже, не дошел смысл басни:

– К чему ты рассказал об этом, Полет?

Шут хитро улыбнулся: