Два Генриха

– Чистота Церкви во главе всего, ибо она непогрешима, жива верой и внушением от Бога, – не дав договорить, ответил ему на это епископ Суитгер. – Господь не любит несправедливости, убийства и осуждает плотские развлечения слуг своих. Ты же – тиран, идущий на поводу своей похоти, приказывающий убивать, красть, насиловать и обманывать. Гоже ли это для представителя Бога на земле, ведь ты его глас, деяния и помыслы! Выходит, каков слуга, таков и хозяин, ибо что остается думать людям о Творце, глядя на такое создание, как ты? Посему ниспровергнуть следует такого представителя, дабы не осквернял своим присутствием святой трон и не способствовал дурным помыслам о Создателе и промысле его.

Папа опустил глаза: возражать было бессмысленно. И услышал, как за его спиной глухо зароптали епископы и кардиналы, недовольные молчанием понтифика.

Окинув гневным взглядом святое окружение уже бывшего наместника Христа, король в сопровождении своих рыцарей стремительно покинул дворец.

– Не слишком ли ты круто с Бенедиктом? – улыбаясь, спросил он по дороге у Агнес. – Ведь могла убить.

– Пусть эти псы из его овчарни извлекут для себя урок, – ответила дочь аббатисы. – Каждый из них хочет стать папой, это написано на их хитрых рожах, но не каждому захочется снимать штаны и подставлять свой зад под плеть норманна.

Едва германцы покинули дворец, епископы окружили Бенедикта.

– Святейший, что же ты не подал голоса, ведь ты папа, а он всего лишь король, к тому же иностранной державы?

Бенедикт устало поглядел на них, невесело усмехнулся и ответил, отворачиваясь:

– Он не рискнул бы сделать такой шаг по своему почину. Народ позвал его, сенаторы, духовенство. А посему догадываюсь, что решит собор. Так к чему подавать голос, который никто не услышит?

– Да, но этот рыцарь… Всему же есть предел! Ведь на троне Христа!..

– А ведь то была… женщина! – неожиданно подал голос один из епископов, когда воцарилась гнетущая тишина.

Все повернули к нему головы. Граф Тускулумский, хлопая глазами, раскрыл рот.

– Как?.. – только и смог проговорить.

– Король назвал ее Агнес!

Епископы переглянулись. Только сейчас до них дошло.

– Святые небеса! – промолвил другой наперсник папы, осеняя себя крестом. – Что же это делается в Латеране?..

И все, как один, поглядели на Бенедикта. Тот обхватил голову руками и тихо простонал:

– Боже, какой позор!..

Ему подали тиару, смахнув с нее прежде пыль и грязь. Юный граф Тусколо в сердцах швырнул ее на середину зала.

Святые отцы молча смотрели на поверженный наземь конусообразный с золотым околышем атрибут римского первосвященника, наместника Господа на земле. Кто-то произнес со страхом, больше похожим на вызов:

– Эта женщина смахивает на еретичку. Она не боится ни Бога, ни черта.

И замахал распятием. За ним остальные.

На площади перед дворцом, собираясь сесть на коня, Генрих хлопнул шута по плечу:

– Молодчина, Полет! Ты от души позабавил своего короля. Скажи, чего хочешь от меня?

– Сделай меня папой, Генрих, – без тени улыбки на лице сказал шут.

Вокруг засмеялись.

– Какие же предпринял бы ты шаги в первую очередь? – спросил король.

– Изгнал бы всех мусульман, которых немало видел, когда мы проезжали по Италии. Кстати, они встречаются и в Германии.

– Они нанимаются в виде рабочей силы и много не просят. Но отчего ты к ним нетерпим?

– Ненавижу их наглые, бородатые рожи! Хорошо хоть, ты не строишь им мечети. Честное слово, Генрих, ты оказался бы глупейшим из монархов, я перестал бы тебя уважать и ушел бы к другому королю.

– В чем, по-твоему, я бы ошибся?

– Да ведь им протяни палец, они ухватят за ладонь, дай ладонь – оторвут руку.

– Полет, им ведь тоже, как и нам, надо молиться, а у них своя вера.

– Вот и пусть молятся, подняв зады и разбивая себе лбы, но только у себя. Зачем христианину в своем городе любоваться на этих пришельцев и слушать их поганый язык? Разве им здесь место? Прочь отсюда, грязные, вонючие собаки! Нет, Генрих, ей-богу, ты поступишь благоразумно, увенчав меня тиарой. Я смою грязь с тела европейских держав, и они больше не будут вонять и чесаться.

– Что ж, неплохо задумано. На этом, надеюсь, всё?

– Не совсем. Сарацин необходимо систематически уничтожать. Эта саранча весьма плодовита. Скоро они всё сожрут на своих землях и двинутся в поход на Европу. Трудно будет остановить эти полчища.

– Весьма любопытный и страшный прогноз, Полет. Но, полагаю, ты прав. Надо будет подумать над тем, что ты сказал.

И Генрих дал шпоры коню.

Глава 18. Возвращение