Два Генриха

– Не огорчайся, фрейлейн, или, если хочешь, сеньора, – взял ее за руку шут. – Ничего в этой жизни не потеряно для тебя. Запомни лучше, что я тебе скажу и постарайся утешиться этим: если женщина не красива, стало быть, она умна, ибо спутником красоты всегда было легкомыслие. Лучше быть умным филином, чем глупым фазаном. Но, как и всякое, это правило содержит исключение; сюда я отношу нашу королеву.

И шут, выставив вперед полусогнутую ногу и раскинув руки, сделал почтительный поклон.

– Ах, льстец, – пожурила его Агнесса де Пуатье, – как тонко почувствовал момент для затрещины. А теперь уже и не за что давать ему подзатыльник; напротив, он видит во мне красавицу, к тому же умную.

Поглядев на нее исподлобья и искоса, шут засмеялся. Потом сказал:

– Жаль, что я не гадаю по руке. Мне кажется, Агнес, что тебя ожидает завидное будущее, но я не уверен. О ее величестве я не смею говорить: у царственных особ свои прорицатели.

– С чего же ты взял, что я буду счастлива? – спросила Агнес. – Как узнал об этом?

– Я ведь сказал: не уверен. Кто угадает, станет ли деревом маленький росток?

– И все же ты предположил.

– Я поглядел в твои глаза. Они излучают тепло, но в них много грубости и жестокости. И все же тепло победит. Есть где-то колдунья, которая безошибочно ответит тебе, сверив еще и с рукой. Хочешь узнать свою судьбу?

– Конечно, еще бы! – ответила за Агнес королева. – Говори скорее, Полет, как найти эту колдунью?

– Ответ знает только ветер, – вздохнув, сокрушенно развел руками шут. – Я никогда ее не видел, но люди говорят, она ходит по городам, чего-то ищет. Чего – не знает никто. Может быть, она забредет и в наш город.

– А кто она? Как ее зовут?

– Она появляется с ветром, а разве у ветра есть имя? Говорят, ей подвластны силы ада, но я бы вошел в сговор с чертями, если они пообещают избавить меня от любой хвори.

– Она, что же, еще и знахарка?

– Она – та, кто может поднять мертвеца из могилы, моя королева.

Глава 10. Место действия – трон наместника Христа

На другой день король пригласил гостей к себе в кабинет. Они с дядей уселись в кресла, брат с сестрой – на стулья. Слева от них – стол, камин, секретеры; справа – окно с цветными стеклами.

Епископ давно готовился к этому разговору. Ему надо было многое сказать. И монарх должен поступить так, как он, Бруно, решил. Вот для чего тульский властитель предпринял эту поездку. Он станет папой, но не сейчас, когда у него много конкурентов. Их надо убрать рукой императора, а потом и его самого низвести до положения раба. Но это после того как он, граф Дагсбургский, сядет на трон – свободный, без претендентов.

Поговорив о том о сем, поинтересовавшись урожаями, состоянием местной епархии и доходами с феодов в королевскую казну, епископ заговорил о главном, отвечая на вопрос короля о том, что беспокоит тульского пастыря:

– Центр христианства в Риме, а он болен. Его престиж после принятия клюнийской реформы об избавлении монастырей от епископской опеки вырос, а нынче упал. Клюнийцы настояли на том, чтобы монастыри не подчинялись никому, кроме папы. Однако лицо это обязано иметь авторитет, а тот падает изо дня в день. Монахи знают это и образуют автономные владения в каждой епархии, которая дробится на части, как и любое графство, где рыцари возводят свои замки.

– Это происходит лишь у франков, епископ, – недовольно возразил король.

– Но наблюдается и у нас! Монахи никого не слушают и никому не подчиняются, каждый монастырь живет обособленно. У него деревни, крестьяне, свое хозяйство. А римский епископ, который должен главенствовать над ним – лицо более светское, нежели духовное – проводит время в увеселениях, занимается разбоем на больших дорогах и грабежом собственных крестьян. Папы насилуют у себя во дворце крестьянских дочерей, а потом забавляются, глядя, как это проделывают их собаки.

– Вот даже до чего дошло?! – стукнул Генрих кулаком по столу. – Но я положу этому конец! Сколько там этих так называемых пап – трое, четверо? Мой брат Ноэль и его сестра выбросят их в окно одного за другим. Я лично прослежу, как папы, сверкая пятками, полетят из окон Латеранского дворца.

– И это ознаменует собой не такой уж скверный конец их понтификата: лететь невысоко, троица отделается лишь ушибами. Им могли бы позавидовать их предшественники, к несчастью своему, не умевшие летать в окна. Кончали они плачевно. Кровавый шлейф тянется за папским престолом, начиная со святого Петра, апостола, первого римского епископа. Рассказать обо всем этом невозможно, потребуется не один день, да и ни один человек не способен удержать в памяти историю пап, начиная с первого столетия. Но о недавних временах я могу поведать своим слушателям, если, разумеется, им будет интересно.

– Епископ, ты хочешь рассказать нам, как кончался понтификат иных пап? – спросил Генрих. – Что ж, любопытно будет узнать. Однако, думается мне, все дело в выборах, а неугодный епископам просто уходил…

– В небытие или, если хочешь, в вечность и нередко не успев закрыть глаза, – закончил за него Бруно.