Два друга

Мой спутник Андрейка оказался большим знатоком здешних мест. Он знал все лесные тропы и просеки, грибные и ягодные места, и всю дорогу, что мы шли до леса, он с увлечением рассказывал о родных просторах, о голосах птиц, о своем друге Тобике. Бывая с ним в лесу, собака иногда облаивала сорвавшуюся с земли белку, поднимала в зарослях тетеревов и рябчиков, и это очень радовало мальчонку. Иногда от избытка чувств парнишка играл с Тобиком, и собака, видя такое расположение маленького друга, весело лаяла, прыгала и старалась лизнуть в лицо Андрейку своим большим и влажным языком.

Наконец, полевая дорога привела нас в лес. Здесь была удивительная тишина и прохлада. Казалось, что вершины огромных деревьев заснули, прекратили спор с бездомным бродягой-ветром. Вскоре мы оставляем дорогу и идем напрямик в прозрачную березовую рощу. Это заветные места моего спутника.

Грибные охоты всегда переносят меня в мальчишеские годы. Друзья моего детства встают, как живые. А между тем многих из них уже нет, а те, что живы, — неизвестно где. Сейчас, занятые розыском грибов, мы незаметно расходимся в разные стороны, и вдруг я вижу, как бегут мне навстречу задиристые малыши на толстых ножках, в желтых, серых, коричневых, а то и в белых шляпках. Беру их с собой и не спеша иду к другим, низко склоняюсь к земле. И вскоре опять вижу, как среди редких берез стройными рядами стоят грибные рати. Они напомнили мне потешных солдатиков в коричневых беретах. «Кто вы? Как вас зовут?» — шепотом спрашиваю грибное войско.

Вскоре малыши начинают оттягивать руку — корзина полна. На одном грибном участке встречаю обезглавленные корешки. Неужто грибники так зазнались, что собирают только грибные шляпки — думаю я. Но в это время в стороне раздалось недовольное ворчание — бу-бу-бу, и мне показалось, что какой-то озорной мальчишка дразнит меня. Но я ошибся. Штопором задрав пушистый хвостик, белка на широких прыжках заспешила к лапчатой ели и вскоре скрылась в ее густом лапнике. Я подошел к дереву, постучал колом по стволу елки и на голову мне упало несколько шишек, а шляпка ядреного подосиновика, падая с дерева, стукнула по моему сапогу. Самой лесной хозяйки мне не пришлось увидеть. Она, перепугавшись моего присутствия, наверняка спряталась в густой хвое или забилась в дупло. Поднимаю шляпку гриба, она в самой поре и без единой червоточимы. «Белка — не дурочка, — думаю я, — знает что заготовлять».

Неожиданно появляется Тобик. Напав на свежий след зверька, он заносился из стороны в сторону, захлебываясь лаем. На голос собали прибежал Андрейка. Он тут же взял собаку на привязь, чтобы не мешать белке в заготовке корма на зиму.

На склоне к лесной речке, мы устраиваемся на лесной поляне.

— Хорошая сейчас пора, — говорит мой спутник и показывает на цветы, пригретые солнцем. На лесных прогалинах голубыми глазами смотрела на нас из травы луговая герань. Малиновыми стрелами взметнулся иван-чай, а в самой гуще травы попрятались колокольчики. Неведомо откуда взлетали бабочки-перламутровки. Они подолгу кружили над травой и цветами. Тобик гонялся за ними. Собаке хотелось поймать лесных красавиц, но это не удавалось. Одна бабочка, казалось, дразнила расшалившегося пса. Она летала низко над землей, постепенно увлекая за собой Тобика. Так, преследуя бабочку, он скрылся в лесу, и на какое-то время совершенно пропал. Андрейка встревожился за своего друга и принялся было свистеть беглецу. Но вдруг в лесной тиши раздался злобный лай собаки.

— Это он у лесного яра, — взволнованно сказал Андрейка, — пошли туда! Осторожно скрадывая расстояние, мы незаметно подошли к Тобику. Он стоял у звериной норы и по-щенячьи, с заливом, тявкал на спрятавшихся там жильцов. У входа в звериный дом, стоял тяжелый дух. Повсюду валялись разбросанные кости животных, птичье перо и белые куриные крылья. Увидев такое, Андрейка понял происходившее и радостно закричал: «Вот кто воровал старухиных КУР, а обвиняли Тобика!» Радость и обида, очевидно, были настолько велики, что мальчишка горько заплакал.

Теперь нам следовало перевидеть лесных разбойников и мы, подвязав Тобика, спрятались в близких кустах. Не подавая каких-либо признаков нашего присутствия, мы просидели около часа. Наконец, жильцы звериного дома, видимо, решили, что опасность миновала, трусливо озираясь, вылезли из норы. В их движениях и манере чувствовалась хитрость сородичей. Но мы перехитрили их. Как только они отошли от входа в нору, мы заняли его и без особого труда накрыли пиджаком красного с седым отливом лисенка.

— Это для школы, — сказал Андрейка.

Потом мы взяли с собой несколько куриных крыльев.

— А это для доказательства, — добавил я.

Буйный характер