Два билета (СИ)

Зрители, затаив дыхание, наблюдали, как из оркестровой ямы выкарабкался длинноволосый человек во фраке и бабочке - очевидно, музыкант. Он кое-как перелез через барьер и плюхнулся в ближайшее свободное кресло. Вслед за ним стали выбираться другие музыканты и танцоры. Мешая друг другу, нелепо толкаясь, они переваливались через барьер и падали - кто плашмя, кто на четвереньки. Поднявшись, они разбегались по всему залу. Кое-кто из танцоров прихрамывал - очевидно, результат неудачного прыжка с двухметровой высоты. Оркестровая яма опустела, а музыка продолжала звучать, ненужно доказывая, что мюзикл шел под фонограмму.

Раздалась длинная очередь. Над сценой что-то заискрило, как при электросварке. Раздался треск, и гроздь звуковых колонок обрушилась вниз, на сцену, подняв облако пыли. Стоявший рядом человек в камуфляже в шутливом испуге отпрыгнул в сторону.

Музыка умолкла. В наступившей тишине один за другим гасли софиты. Сцена погрузилась в темноту. Остался один прожектор, свет от которого образовал небольшой круг в середине сцены. Зрительный зал освещался только фонарями аварийных выходов. Некоторое время стояла тишина - словно все осмысливали произошедшее и привыкали к новой необычной обстановке.

С глухим стуком настежь распахнулись створки боковой двери, первой от сцены. В зал один за другим вбегали, словно толкаемые кем-то сзади, девушки и юноши в театральных костюмах и старушки-гардеробщицы в черных халатах, мужчины в солидных костюмах, среди которых многие узнали автора мюзикла. Затравлено оглядываясь, он метался по проходу. Выбрав в центре зала место, он пробрался туда и слился со зрителями.

Последним в зал вошел кавказец с огромным, как у беременной женщины, животом. За плечо он тащил седого старика в форме охранника. Старик обеими руками держался за голову. Сквозь его пальцы сочилась кровь. Толстяк толкнул старика и замахнулся прикладом автомата. Защищаясь, охранник выставил вперед окровавленные руки.

- Свинья, руки о тебя пачкать не хочется, - сказал толстяк.

Колючим взглядом он по-хозяйски оглядел зал и, как бы убедившись, что всё, что было нужно сделать, он сделал, довольный собой, ушел, откуда пришел.

Через несколько минут в зал, словно привидения, вплыли странные фигуры, с головы до пят укутанные в черные одеяния. Несмотря на достаточно бесформенную одежду, скрывавшую всё, кроме черных глаз и белых рук, легко было угадать, что это совсем молодые девушки. В одной руке каждая держала пистолет, а в другой какую-то коробочку, из которой торчали провода, уходившие под рукава.

Девушки расположились в проходах на равном расстоянии друг от друга, лицом к зрителям.

- Кто это? - спросил Тобиас недоуменно.

- Это шахидки, чеченские смертницы, - ответил ему всезнающий мальчишка-сосед.

В световом круге на сцене появился человек. Как и все его сообщники, он был одет в камуфляж, только без маски и автомата. Грудь его крест-накрест была перетянута кожаными ремнями, а на поясе висела огромная кобура. Он поднял руку и, дождавшись полной тишины, заговорил:

- Аллах акбар! Меня зовут Мовсар Бараев. Я командир диверсионной группы армии Шамиля Басаева "За свободу Ичкерии". Вы - наши заложники. Не надо волноваться, мы всех отпустим. Но сначала ваш президент должен убрать оккупационные войска из нашей страны. Других требований у нас нет.

- Наш президент на это никогда не согласится, - ответили ему из зала.

- А вот мы посмотрим.

- Нам кирдык, - прошептал мальчик.

- Что есть кирдык? - спросил его Тобиас, поправляя очки. Вопрос прозвучал неуместной шуткой.

- Это значит, что нас всех здесь убьют, - внятно, чуть не по слогам объяснил ему юный сосед.

В разговор вмешалась Нина:

- Тоби, не слушай его. Мальчик шутит. Нас никто не убьет! Мы в центре Москвы. Здесь много милиции. А Вы, мама, почему молчите, не остановите своего сына?

- Эй, там, хватит болтать! - закричал со сцены Мовсар Бараев. - Разве я разрешал кому-нибудь открывать рот? Еще раз услышу - накажу. Вы должны делать только то, что вам прикажут. Тогда с вами ничего не случится, и скоро вы пойдете по домам, водку-чай пить. А тому, кто будет вести себя неправильно, будем делать немножко больно ...

Чеченец похлопал по кобуре и улыбнулся во весь рот, полный золотых зубов. Жестами он предложил своим соратникам, стоявшим на сцене, поддержать шутку. Те активно закивали головами и, показывая свою удаль, принялись клацать затворами автоматов.

Согнав с лица улыбку, Бараев крикнул в зал:

- Слушайте меня внимательно. Вставать нельзя - убьем. Разговаривать нельзя - убьем. Кто дернется - без разговоров убьем. Всё понятно?

Двое в камуфляже внесли мешок. Они сгибались под его тяжестью. Опустив груз на пол возле Тобиаса, один из них глухо скомандовал:

- Уходи отсюда!

- Вас? - спросил немец.

- Вали, тебе говорят!

Вы хотите, чтобы мы пересели? - уточнила Нина.

- Да! Уходите отсюда, - повторил чеченец.

- Как же мы уйдем? Ваш командир грозится убить каждого, кто встанет с места, - сказала Нина.

Чеченец брезгливо посмотрел на Нину и крикнул в сторону сцены:

- Мовсар, они не слушаются! Не хотят пересаживаться.

Командир удивился: