Душа на осколки

Бросив слова, Аргамон развернулся, вышел из комнаты первым. Такого он не позволял себе еще никогда. Но сейчас сдержаться не смог. Ему жутко хотелось встряхнуть упрямца, показать, во что это упрямство выльется. Во что она уже выливалось не раз. А потом показать, как может быть, измени он свое решение. Но этого делать ему было нельзя. Чертовы правила…

Хотя нет… Аргамон усмехнулся. Правила — в какой-то мере господни, а вот нарушать их приходится почему-то ему.

Ринар проводил подчиненного взглядом, а потом вышел из комнаты, закрыл дверь, запечатал взмахом руки. Без него сюда не вхож никто. А с ним… Какая разница? Скоро все закончится. Закончится кошмар длинной в несколько десятилетий, все вернется на круги своя.

Он будет обязан Альме жизнью. И готов платить по долгам столько, сколько она затребует. Даже не так. Она не затребует ничего. Их Душа не умеет требовать. Он просто сделает все, чтобы она навсегда забыла о лишениях, в которых росла. Отдаст все, что имеет. Достанет то, чего у него нет, но отплатит за то, что сделает эта девочка.

Не сможет он дать ей лишь одного — той любви, о которой она просит. Просит по-детски, упрямо, настойчиво, веря, что именно это ей нужно. Но он-то знает — никогда не сможет дать ей ту любовь, которую она заслуживает, она достойна правды. А в этот миг Ринар был уверен — правда состоит в том, что любит он другую. Любит неизлечимо, вечно, беспросветно.

Глава 9

Две недели прошло после Праздника. Две недели, в которые Альма планомерно исполняла данный себе зарок — была показательно спокойна, скрывала, как сердце начинает трепетать, стоит только увидеть Ринара. Две недели не напоминала ему о случившемся, деликатно улыбалась во время совместных ужинов, чинно делилась успехами в обучении, согласно кивала, когда он в очередной раз заводил разговор о том, что ей пора подумать, что она хотела бы делать после достижения совершеннолетия.

Сначала он был насторожен. Будто постоянно ждал подвоха. Думал, что она, как чертик выскочит из табакерки, вновь начав утомлять его своими разговорами о неземной любви. Она не стала. Поняла, что это не сможет повлиять на него. А вот что сможет…

Альма хмыкнула, вспоминая, каким взглядом обычно провожают в этом доме заглянувшего на чай Крона…

— Ты отвлеклась, гелин.

Сегодня Аргамон проводил теоретический урок. Такие у них тоже случались. Не все же ведь крушить имущество его светлости, разнося лоджию. Иногда, устав от работы с бытовыми и немного боевыми заклинаниями, Аргамон вручал воспитаннице книги. Разные, часто очень-очень старые, пахнущие затхлостью, чья бумага грозила раскрошиться в руках. Иногда Альма не понимала в них ровным счетом ничего, иногда наоборот — так увлекалась, что учителю приходилось чуть ли не силой выпроваживать ее на обед или спать. Сегодня же Аргамон удивил ее как никогда.

— Это ведь сказки, Аргамон, — девушка пролистала книгу, убеждаясь в том, что ей не мерещится. Учитель действительно дал ей книжку сказок. Пусть старую, толстую, выписанную мелкими буквами, не такую, как сейчас покупают детям на ярмарках, но все же книгу сказок.

— Да, гелин. Сказки, — учитель кивнул, продолжая нависать над девушкой, внимательно разглядывая из-под насупленных бровей ее растерянное лицо.

— Зачем мне читать сказки? — Альма закрыла книгу, протянула ее обратно. Пока смысл шутки ей был непонятен.

— А кто пишет сказки, Душа? — брать книгу в руки Аргамон не спешил. Даже не шелохнулся, не опустил взгляд.

— Люди. Кто же еще?

— Правильно. А откуда они берут то, что потом становится сказкой?

— Придумывают, наверное. Сочиняют, грезят мечтают…

— И только?

— Я не знаю, Аргамон. Я ведь не сказочница… — девушка передернула плечами, а потом все же прижала книжку к груди. Держать ее в вытянутой руке было сложно, все же фолиант ей достался тяжелый, а забирать книгу мужчина, очевидно, не собирался.

— Еще часто сказки берутся из жизни. Просто кто-то оказывается в нужном месте в нужное время, успевает записать то, что потом, через много-много веков, становится сказкой…

— Я не совсем понимаю…

— Прочти это, гелин. Прочти, а потом, если у тебя появятся вопросы, я готов на них ответить.

Прижатую к груди книгу все же забрали, открыли где-то на середине, вернули.

Вторично Альма брала ее в руки уже с опаской, перевела настороженный взгляд с серьезного лица наставника на текст, потом снова на него…

— «Осколки души?»

— Да, гелин.

— Но что… — девушка провела пальцем по названию, чувствуя рельефность надписи.

— Ты ведь помнишь, как к власти пришли лорды? — Альма кивнула.

Эту историю знали все. Даже в их захолустье, в самом отдаленном и отчужденном монастыре, об этом рассказывали на занятиях, судачили, делились несмелыми предположениями о справедливости или несправедливости подобного поворота. Но, за тысячу лет, ничего изменить никто не рискнул, да и вряд ли смог бы.