Дурные

— Лан, ну, они же тебя троллят, — просипела Агнешка, пытаясь загнать смех внутрь. — Разумеется, это не «Электрики». Просто чей-то чёрный Уазик с магнитолой и кассетой с битлами в ней. Бывает. Чего бы нет.

— Я ненавижу эту песню, — выдавила Лана, прикрыв глаза. — Я ненавижу этот альбом. Я ненавижу не понимать, сплю я или нет, или это какой-то температурный делирий, и сейчас он лопнет, и вокруг окажется пустота.

Туман, однако, не лопнул. Какое-то время фары выхватывали ещё путь, кусок асфальта, но потом и перед ними осталось одно белёсое марево. Лана, словно просто забыв до конца закрыть глаза, оглядывала его из-под полуприкрытых век, как будто ей совсем уже не было дела, потом спросила всё же:

— Мы ещё на дороге?

Трудно было понять. Асфальт там, под туманом, или гравий — и что должно быть, если ехать прямо, никуда не сворачивая — и надо ли никуда не сворачивать… Сколько бы они ни делали вид, что вот-вот, постараются только, и рассмотрят что-то впереди или сзади, справа или слева, но там гуляли лишь молочно-дымные разводы.

— А помнишь, мы гадали на кассетах? — произнесла тихо Агнешка. — У тебя тогда был ещё тот огромный магнитофонище.

— Ну? — обернулась к ней Лана.

— Ничего, просто можно попробовать, вдруг подскажет чего хорошее.

— Ты что, всерьёз?

— Нет, ну, чем это хуже.

Лана скептично пожала плечами и отвернулась.

— А как гадать на кассетах? — поинтересовалась сзади Алиса.

— Примерно как на книгах. Берёшь кассету, вставляешь в магнитофон — или куда там тебе ещё есть её вставить — мотаешь плёнку наугад. Потом останавливаешь и слушаешь, что споют, — рассказала Агнешка. — А, ну, только вопрос задаёшь до того, конечно.

— Любой вопрос?

— Мы обычно просто спрашивали, что будет дальше. Но можешь и спросить, например, куда мы едем сейчас… а, хотя это то же самое.

— Ага. Хорошо… — Алиса кивнула. — Я загадала.

— Куда крутить? Вперёд, назад?

— Вперёд.

Агнешка включила перемотку, и магнитола зашелестела, вкрадчиво и ровно. Она шуршала и шуршала, словно могла так шуршать вечно, словно…

— Скажи стоп, когда…

— Стоп.

Шорох оборвался щелчком. Агнешка, посоображав, нашла другую кнопку, и щёлкнуло опять.

«…to get back home, sleep pretty darling, do not cry…»46

Алиса скривила губы в попытке усмехнуться, но она, похоже, вообще это плохо умела.

— Оно ведь не сбывается на самом деле, да? — спросила она, спрятав взгляд под сидения.

— Ну, у Ланы сбывалось иногда, — Агнешка бросила задумчивый короткий взгляд на кресло рядом. — Так что может быть. Я ж тебе говорила, что… — она прервалась и скосилась снова. — Лан? Попробуешь?

— Нет, — та сидела, сложив руку на руку на коленях.

— Да ну чего? — протянула Агнешка чуть не капризно, будто они развлекались у кого-то из них дома в гостиной или спальне и одна портила всю игру, не желая участвовать.

— Не хочу.

— Ну, давай я за тебя помотаю, если тебе влом, — Агнешка сделала движение к магнитоле, но Лана, вскинув голову уставилась холодно, почти угрожающе.

— Не смей, — проговорила она тихо и отчётливо. — Не смей спрашивать за меня.

— Ладно-ладно, — та отдёрнула руку. — Не буду. Успокойся.

Она подняла ладонь, будто демонстрируя, что не собирается устраивать диверсий:

— Я для себя теперь.

На этот раз она долго мотала плёнку назад и вперёд, ведя одной рукой и не отрываясь от дороги, несколько раз щёлкала паузой, но передумывала и мотала снова. Наконец нажала почти не глядя, может, даже перепутав «плей» с перемоткой. Магнитола чуть всхрипнула от неожиданности и выплюнула:

«She was a da-a-ay tripper, one-way ticket, yeah…»47

Агнешка захохотала, чуть припав на секунду к рулю.

— Что? — спросила удивлённо Алиса.

— Нет, нет, ничего… Просто это… — Агнешка попробовала перестать смеяться, но не преуспела. — Ты всё равно не читала, неважно. Это мило. Блин, это так мило.

Она затолкала смех обратно в рот ладонью, придержала его там какое-то время. Выключила магнитолу.

— Долго объяснять. Ничего. Всё норм.

Дыхание её постепенно выровнялось, и больше она не говорила и не трогала приёмник. Никто не пытался трогать его больше.

Туман пожрал всё. Иногда казалось, кто-то маячит впереди — огромный, незнакомый — или всплывает по сторонам, но, если смотреть на него пристально, пропадает, так и не объявившись толком. Может быть, это уже казалось оттого, что глаза сами придумывали себе что-то в клубах тумана, потому что не могли больше пялиться в эту бесконечную белёсую взвесь и не сходить с ума. Может быть, они уже и не ехали прямо — может быть, здесь и не вышло бы ехать прямо, потому что все дороги развезлись вокруг сотнями слившихся неопределённых направлений, что текли во все стороны с туманом, среди тумана, и было уже без разницы, в какой бок податься и воображать, что движешься дальше.

— Надо бы выйти проверить, — пробормотала Лана. — На ощупь хоть будет пояснее.

— Думаешь, хорошая идея? — спросила Агнешка.

— Нет. Не очень, — в зеркале справа промелькнуло что-то и тут же исчезло, но непонятно было, куда оно могло так деться, чтобы исчезнуть. — Вообще плохая идея. Сдаётся мне.