Соответственно организация потустороннего мира соответствует тому, как сами викинги строили и организовывали свои фермы. На типичной скандинавской ферме в центре должно стоять дерево или столб. Столб часто делали в виде высокого «подседельного штыря», который стоял в центре дома и поддерживал кровлю. Викинги считали, что он обладает таинственной силой. Некоторые из первых поселенцев везли в Исландию столбы из своих домов. Приближаясь к берегу, они перебрасывали их за борт и селились там, где столбы прибивало к берегу145. Расположенные в центре деревья, на корнях которых часто разливали эль во время пиров, также обладали особым значением и силой146.
Вокруг столба или недалеко от дерева находился дом – место, дающее убежище, отдых, безопасность и чувство расслабляющего тепла. Конечно, в нем были стены и крыша. Вокруг дома находились поля и выпасы для скота, также окруженные изгородями. Эти территории поддерживались в порядке жителями ферм (к их собственной выгоде), но сильнее подвергались воздействию стихий, чем внутреннее пространство дома. За изгородью была дикая природа, невозделанная земля, полная опасностей и неизведанного, где правят стихии. В то же время именно эта земля давала для фермы полезные материалы, такие, как дерево и дичь147. Изгороди служили не только «прагматической» цели – сохранить скот, они также наделялись «магической» силой им надлежало защищать людей от опасных обитателей дикой природы (от волков до великанов), приходящих извне148. Ограды обозначали границу между двумя состояниями бытия, которые скандинавы называли «иннангард» (древнескандинавское Innangarðr, «внутри изгороди», и «утангард» – útangarðr, «вне изгороди).
Иггдрасиль. Иллюстрация из английского перевода «Младшей Эдды», 1847 г.
Весьма любопытен тот факт, что викинги считали свое общество обладающим той же структурой, что и их фермы. Средневековые исландцы говорили об обществе как о «нашем законе» (vár lög) – эта фраза показывает, что они воспринимали «закон» и «общество» как два способа выразить одно и то же. Закон был психологическим заграждением, отделяющим социальное от асоциального, иннагард от утангарда. Именно поэтому наказанием за самые жестокие преступления было отлучение от закона, когда человек терял все свои социальные права и мог быть убит на месте без каких-либо законных последствий для убийцы. Через преступление объявленный вне закона продемонстрировал, что он предпочитает быть утангард, а не иннагард, и, поскольку преступник был вне контроля социума, он, соответственно, лишался и защиты общества. Сами слова, которые использовали в отношении изгнанника, показывали этот переход от цивилизованного человека к дикому. Изгнание называли «уходом в леса» (skóggangr), а подвергшегося ему – «ушедшим в леса» (skógarmaðr). Подобным же образом изгнанники часто предпочитали бежать от человеческого жилья как можно дальше – по вполне понятным причинам149. Конунг или вождь, возможно, воспринимался викингами как некий эквивалент центрального столба или дерева, осью, которая удерживает порядок во всем обществе. Тем не менее они никогда не высказывали это открыто.
Иггдрасиль в исландском манускрипте XVII в.
Потусторонний мир у скандинавов был организован таким же образом. Его центром было огромное дерево, которое чаще всего называли Иггдрасиль (Yggdrasill), «скакун того, кто ужасает» – то есть Одина – отсылка к тому, что Один часто использовал его разросшиеся на большое расстояние ветви и корни для путешествий по иному миру150. Название дерева, как и его вид, отличаются в зависимости от источника – еще одно напоминание о разнообразии и пластичности скандинавской религии. Говорили, что на нем жило несколько существ. В кроне гнездился орел, не имеющий имени, а в корнях таился устрашающий змей Нидхёгг (Níðhǫggr, «Клевещущий»), который глодал корни Иггдрасиля в явной попытке свалить дерево. Белка по имени Рататоск (Ratatoskr, «Зуб-бурав» или «Сверлящий зуб»151) сновала вверх и вниз по стволу, передавая бранные слова, которыми осыпали друг друга орел и змей. Олень обгрызал листву дерева152.
Ф.В. Гейне. Иггдрасиль