Дух

Я занял предложенное место. Ратимир сел рядом, вытянул ноги и продолжил:

— Надо бы о серьёзных вещах потолковать, — сказал он. — Пока ещё чего не приключилось, вроде вчерашнего.

— Согласен, — кивнул я.

— Ты скажи, дух твоего рода, Любомир, сейчас с снами? — спросил граф.

Я посмотрел на Любомира, который стоял возле окна и наслаждался видом.

— Ага, — кивнул я.

— Скажи ему, пусть тоже послушает. Да скажет, что и как. Он всё-таки больше про ваши семейные дела знает, как оно на самом деле.

Любомир посмотрел на нас, улыбнулся и кивнул.

— Послушаю, конечно, — сказал он. — Только вот насчёт семейных дел… отец не то, чтобы очень любил посвящать в текущие дела сыновей. Особенно младших. Поучать — любил, а вот говорить о чём-то действительно серьёзном — ну, так… только когда стало понятно, что род под угрозой, он возил старших с собой на предприятия.

— Но не тебя? — спросил я.

— Нет, — вздохнул Любомир. — Не меня. Но, если что-то очень нужно будет выяснить — я смогу на время отлучиться в Навь. Там поговорить со своими.

— Что он ответил? Что отец ему ничего не рассказывал? — спросил граф.

— Вроде того. Только, если будет очень надо, он всё равно выяснит, что и как.

— Это хорошо, — кивнул Ратимир. После чего посмотрел на меня, чуть нахмурившись. Помолчал, видимо, обдумывая свои слова. — Велимир, судя по твоему рассказу, ты узнал о том, что существует аристократия, совсем недавно. Так? И с тобой об этом говорил только родовой дух, который когда-то был совсем молодым парнем, младшим в роду… просто я пытаюсь понять, насколько хорошо ты уже понял, как этот мир устроен.

— Есть аристократия, о которой неизвестно простым людям, и которая на самом деле всем управляет, — ответил я. — Аристократы владеют родовой магией, потому что чтут предков.

— Да это понятно, — граф вздохнул. — Я про более прозаические вещи. Товарно-денежные отношения. Соперничество родов. Ты вроде упоминал, что знаешь про Уваровых. Что это ваши враги. А почему они враги, ты в курсе?

Я пожал плечами.

— Так и думал, — вздохнул Ратимир. — А откуда деньги в семейном клане берутся, ты понял?

— Любомир говорил про родовые имения, кажется, на Алтае… и в Леноблости, — я потёр лоб, вспоминая.

— Земельные наделы — это, скорее, дань традиции, — сказал граф. — Чтобы мы помнили, кто такие. Людей, которые платят налоги по прописке непосредственно своему феодалу относительно немного. Крупные города принадлежат самому Владетелю, и прописанные там имеют дело с государевой казной. Мелкие наделы обеспечивают базовое содержание благородным семьям, но и только. Так что статус, влияние и богатство семьи определяется предприятиями, которые им принадлежат. Об этих предприятиях, конечно же, все знают, что не удивительно: экономику целой страны не спрячешь. Некоторые из собственников — аристократов даже не скрывают своего владения, но на публике пользуются изменёнными именами и фамилиями. Но таких меньшинство. Основная масса поддерживает полное инкогнито. Пока что понятно?

— Вроде как, — кивнул я. — Только вот какое дело: заводы с фабриками в частной собственности у нас появились не так давно. Что же, при СССР аристократы обходились без собственности? Или как?

Ратимир рассмеялся.

— При СССР всё было куда проще и понятнее! — ответил он. — В той системе спрятать аристократию было даже легче, чем сейчас. Никакой гласности! Скрытые, якобы партийные привилегии. Жесткое, директивное распределение под контролем Владетеля, минимум инициативы и возможностей для конкуренции между семьями. И вот ведь какое дело: это привело к тому, что аристократия, что называется, расслабилась. Предприятиями начали реально управлять директора из черни, единственной целью которых было приблизится к уровню потребления элиты, но никак не само производство. Конечно, случались и исключения, но они только подтверждали общее правило. Итог — кардинальное снижение доходов.

Граф вздохнул, посмотрел задумчиво в окно. Я же пытался переварить сказанное, представляя себе, как какой-то партийный руководитель, днём бойко на заседании парткома рассуждающий о коммунистическом будущем, вечером, возвращаясь в свою усадьбу, оформленную как культурно-досуговый объект, устраивает тризну богам на родовом капище. Что удивительно, картинка, нарисованная моим воображением, вовсе не выглядела гротескной или невозможной. Напротив: она очень хорошо объясняла многие вещи, которые я раньше не понимал.

— В общем, предельный контроль и падение доходов вызвали недовольство ряда семей. Пошли слухи о возможном бунте и дворцовом перевороте, как в семнадцатом… — продолжал Ратимир. — И тогда Владетель принял худшее из возможных решений. Он попытался принять вассалитет императора Америки.

Он снова прервался, давая мне возможность усвоить информацию.

— И что, у него не получилось? — спросил я.