Друзья и недруги. Том 2

На этом я с ними рассталась. Джеффри поднес меня к лошади и, не выпуская из рук, сел в седло. Как только мы покинули лагерь графа Роберта, нас окружили наши ратники, до той минуты державшиеся поодаль. По знаку Джеффри отряд двинулся резвой рысью. Мне очень хотелось оглянуться хотя бы на шатер графа Роберта, если не на него самого, но я сдержалась. Прикрыв глаза, я прислонилась затылком к плечу Джеффри и поймала себя на том, что улыбаюсь. Меня ждала встреча с Гаем, но впервые она совершенно не волновала меня, не вызывала ни радости, ни страха. Такое чувство, что вместе с лекарством граф Роберт напоил меня тем, что исцеляет и от самого Гая, и от любых чувств, связанных с ним.

– Он удивительный человек! – вдруг услышала я негромкий голос Джеффри. – Рядом с ним и дышится привольнее, и плечи сами собой расправляются. Вы ведь это тоже почувствовали?

– Да, Джеффри, – так же тихо ответила я. – Само его присутствие дарит радость и наполняет душу светом. Одного не могу понять: за что мой супруг так ненавидит графа Роберта?

– За превосходство во всем, – сказал Джеффри с такой убежденностью, словно размышлял над тем же вопросом долгие годы. – А то, что граф Роберт превосходит сэра Гая без всяких стремлений к тому, просто в силу своих достоинств, лишь усугубляет его ненависть.

– Джеффри, в обители я повстречала сэра Роджера, моего дядю. Он поведал мне о многом, чего я не знала и во что мне трудно поверить. Помнишь, когда мы возвращались из Руффорда, ты сказал, что леди Марианна потеряла сына из-за волнений особого рода? Говоря это, ты подразумевал пытки?

Я почувствовала, как Джеффри напрягся всем телом. Запрокинув голову, я заглянула ему в лицо и поразилась тому, как оно потемнело.

– Да, миледи, – сказал Джеффри так, словно выдавил ответ через силу.

– Как ее пытали?

– Жестоко, без всякого снисхождения к положению, в котором она находилась, – глухим и монотонным голосом заговорил Джеффри. – Прикладывали к телу раскаленное добела железо, хлестали плетьми, в которые были вплетены полоски металла, разрывавшие кожу. Дальше ее ждала дыба, но после плетей леди Марианну не смогли привести в чувство, как ни старались. Только это и спасло ее: на дыбе она бы умерла.

Перед глазами встала жуткая картина того, о чем скупыми словами рассказывал Джеффри, и я содрогнулась от ужаса.

– И все это – дело рук моего мужа? – прошептала я онемевшими губами.

Он не ответил, но, посмотрев ему в глаза, я прочитала ответ в них – потемневших от душевной боли глазах Джеффри. Мои сомнения окончательно разрешились, а любовь к Гаю иссякла, словно ее никогда и не было, словно она не мучила меня долгие пять лет.

– Когда ты привез его, раненного стрелой, он, едва придя в себя, был почти удивлен, увидев тебя. Почему? Ты осуждал его? Хотел оставить? И Гай знал или догадывался, что ты осуждаешь его? – Джеффри молчал, но я продолжала допытываться: – Я же заметила, с каким уважением, почти восхищением ты смотрел на графа Роберта. Ты и сам назвал его удивительным человеком. Почему же ты служишь Гаю, а не ему?

– Да, я служу сэру Гаю, но не во всем одобряю, и в том деле вовсе не одобрял. Но его ранили, он оказался при смерти, а раненого не бросают, будь он даже не господин, а просто соратник. Что же до вашего вопроса о графе Роберте…. Служить ему многие бы почли за честь, но граф Роберт сам выбирает себе слуг и друзей.

– Я не заметила в нем враждебности, когда он с тобой разговаривал. Как бы ты поступил, предложи граф Роберт тебе службу в своей дружине?

– Подобное предложение попросту немыслимо! – отрезал Джеффри.

– И все же? – продолжала настаивать я.

Он задумался и глубоко вздохнул:

– Я не перебежчик, миледи.

Мне стало понятно, что этот разговор ему тягостен, и я замолчала, но ненадолго. Память неожиданно вернула меня в прошлое, где крылось одно непонятное мне обстоятельство. Дядю Роджера я не спросила, но, может быть, Джеффри знает ответ?

– Ты помнишь день, когда барон Невилл, защищая леди Марианну от дяди Роджера, объявил, что она помолвлена с графом Хантингтоном?

– Помню, миледи, – сдержанно ответил Джеффри.

– Почему от него скрыли, что он жив? Напротив, сэр Рейнолд и дядя Гесберт пытались его уверить, что граф Роберт погиб при взятии Веардруна! Почему они не сказали, что он и лорд Шервуда – один и тот же человек?

– Именно поэтому. Сэр Роджер был одним из приближенных принца Джона. Ни сэр Рейнолд, ни лорд Гесберт, а пуще них сэр Гай не желали, чтобы принц услышал о графе Хантингтоне и проявил интерес к делам Средних земель. Зная фамильный нрав Рочестеров, он понял бы, что его ввели в заблуждение относительно так называемых шервудских разбойников. Имя графа Хантингтона открыло бы ему всю правду!

– Какую правду?