Друзья и недруги. Том 2

– Если бы можно было повернуть время вспять, вы поступили бы иначе? – спросила я и, увидев, как ее глаза сузились и приняли отблеск стали, уверенно ответила: – Нет. Вы сделали бы то же самое, как тогда. Почему же вы просите прощения за то, в чем не раскаялись? Дело ведь не в вас, а в моем супруге. Будь Гай иным, вам не пришлось бы угрожать ему моей смертью, чтобы он освободил графа Роберта.

Леди Марианна глубоко вздохнула и высоко подняла голову.

– Да, я не раскаиваюсь и не оправдываюсь. Возможно, располагай мы в тот день большим запасом времени, то нашли бы иной выход. Но время было на исходе. Мы не успевали добраться до Руффорда раньше Гая. Как только бы он обнаружил, что меня нет с Робином и Джоном, то сразу понял бы, что я отправилась в Шервуд за помощью, и казнил бы обоих прямо в Руффорде.

– Почему граф Роберт остался в Руффорде, а вас отослал?

– Джон был ранен и потерял много крови. Кому-то надо было остаться с ним, и тот, кто оставался, рисковал попасть в руки Гая. Поэтому Робин остался с Джоном, а мне приказал мчаться в Шервуд и привести стрелков.

– Вы сильно опасались за жизнь графа Роберта?

– Очень сильно, леди Беатрис! Я ведь знаю, как Гай ненавидит его.

Ей ли не знать, если силу этой ненависти она испытала на себе!

– Но потом я не могла найти себе места. Мало того что я навлекла на вас гнев Гая, но и заставила переволноваться до обморока. Если бы у вас случился выкидыш, я бы не простила себе такой беды. Когда я узнала, что у вас родился сын, у меня камень с души упал.

– Вы были рады рождению моего ребенка, зная, что его отец – Гай, по чьей вине вы потеряли собственного сына? – переспросила я, не в силах в это поверить.

Лицо леди Марианны приняло замкнутое выражение, она глухо сказала:

– В том несчастье есть немалая доля моей вины. Я допустила непростительную оплошность, попала в засаду не только сама, но и увлекла в нее Вилла, поставила под удар жизнь Робина. Он ведь пошел на смертельный риск, вызволяя нас из Ноттингема.

– Разве граф Роберт мог поступить иначе?

Она улыбнулась с такой любовью при имени мужа, что я с трудом удержалась от слез.

– Нет, леди Беатрис, не мог. Но, не забудь я при виде письма брата об осторожности, не нарушь приказ Робина из-за желания расспросить якобы гонца Реджинальда, Робину не пришлось бы рисковать собой, а наш сын родился бы в положенный срок живым и здоровым.

Я ждала, что она заговорит о пытках, которым ее подвергли по воле моего супруга, но об этом леди Марианна так и не обмолвилась. Она заставила себя улыбнуться и очень нежно сказала:

– У нас родилась дочь, наша малютка Гвендолен, и Робин в ней души не чает. Жаль, что она наш единственный ребенок.

– Пока единственный, – поправила я леди Марианну. – Вы молоды, будут и другие дети, а среди них и сыновья.

Она ничего не ответила и, выполняя указание графа Роберта, напоила меня лекарством.

– Леди Марианна, вы говорили так, словно вины Гая в потере вами сына не было вовсе, но ведь это не соответствует истине. Если уж следовать вашему примеру, то и я должна признать, что сама виновата в том, что угодила к вам в заложницы.

– В чем же вы усматриваете свою вину? – ласково спросила леди Марианна, глядя на меня с доброй снисходительностью, словно я была маленькой девочкой, случайно вмешавшейся в дела взрослых.

Я тоже могла повиниться в неосторожности: ведь моя прогулка была верхом легкомыслия. Леди Марианну хотя бы оправдывало желание получить известия о брате, у меня же подобного оправдания не было. Но я предпочла сказать главное:

– В том, что вышла замуж за Гая Гисборна, чем и навлекла на себя все свои несчастья.

Леди Марианна ответила мне долгим внимательным взглядом.

– Он жестоко обходится с вами, леди Беатрис?

Не так, как с вами, хотелось ответить мне, но, поскольку она до сих пор в нашем разговоре ни разу не коснулась того, о чем мне поведал дядя Роджер, я ответила иначе:

– Он равнодушен ко мне и всем своим отношением, даже видом дает понять, что я не жена, а обуза.

– Но вы-то неравнодушны к нему, – тихо заметила леди Марианна. – Я помню, как сильно вы были влюблены в него, не могли скрыть ревность, стоило ему заговорить со мной.

– А вы, леди Марианна? Вы были влюблены в Гая? – спросила я, не спуская с нее глаз.

Она медленно покачала головой:

– Нет, леди Беатрис, ни одного дня. Еще до того как я познакомилась с Гаем, судьба свела меня с Робином, и я влюбилась в него с первого взгляда, не зная о том, кто он на самом деле, что мы с ним обручены. Я взывала к рассудку, напоминая себе, что лорд Шервуда, объявленный вне закона, заочно приговоренный к казни, никогда не сможет стать моим мужем. Но поладить с сердцем разум так и не сумел.

Она говорила, а ее глаза сияли, губы мечтательно улыбались, и лицо осветилось изнутри волшебным сиянием драгоценного камня. Мне стало очень тепло, словно я долго мерзла и меня вдруг пригласили погреться к костру.

– Тогда, в Ноттингеме, вручая награду, вы знали, кому ее вручаете? – спросила я еле слышно, лишь бы не спугнуть этот волшебный огонь, не погасить его нечаянным дуновением.