Друзья и недруги. Том 2

Декабрь подошел к концу, и в Веардруне отпраздновали Рождество – не так весело, как при Робине, но отпраздновали. Начал и закончил счет дням январь, февраль перевалил за половину, и однажды вечером, когда Эллен сидела с подругами за шитьем, Кэтрин, не сдержав любопытства, спросила:

– Нелли, смотрю на тебя и не могу понять: ты чересчур туго зашнуровалась или тебе платье стало тесным?

Эллен провела ладонями по бокам и грустно вздохнула:

– Я уже все свои платья расставила в швах, да видно придется шить новые. Ничего не поделаешь, полнею.

Элис бросила на нее веселый взгляд и рассмеялась:

– Зачем тебе напрасно переводить ткань и сидеть с иголкой? Я могу одолжить тебе свое платье. Вернешь, когда похудеешь.

– Почему ты уверена, что я похудею? – спросила Эллен. – Многие женщины с возрастом полнеют, а я уже не юная девушка.

Элис фыркнула и наставительным тоном сказала:

– Видишь ли, подобная полнота имеет обыкновение случаться у многих женщин, если не всех и каждой. Обычно хватает девяти месяцев, чтобы она проявилась в наибольшем объеме…

– Вилл всегда в таких случаях поддевал: «Разнесло тебя, как корову!» – встряла Кэтрин, и ее глаза набухли слезами.

Чтобы не дать им пролиться, а – пуще того! – обратиться в рыдания, Элис быстро подхватила:

– Да, он любил так поддразнивать, даже Тиль. Так вот, Нелли, пройдут эти месяцы, отсчитанные Природой для каждой из нас, а после – денек неудобств, схваток и боли, которой каждой под силу пережить, и – о чудо! Твоя утроба снова пуста, живот опал, а к сосцу, истекающим молоком, припали сладкие губки младенца! Вот и весь секрет твоей невесть откуда взявшейся полноты! У меня для таких случаев есть единственное платье, его ткань и швы крепки, я сейчас не в ожидании, потому забирай и носи, пока в нем не отпадет надобность – тогда и вернешь. А уж если порвешь или безнадежно испачкаешь, тогда и сошьешь новое.

Пока Элис, не отрывая глаз от иголки все это говорила, да еще таким беззаботным тоном, Эллен таращилась на нее в изумлении, возрастающим по мере каждого слова, сказанного подругой. Когда Элис замолчала, а Эллен перевела дух, не зная, что сказать, ее шею крепко обвили руку Кэтрин, и ее же губы покрыли пылавшие огнем щеки Эллен жаркими поцелуями.

– Нелли, поздравляю тебя! Кого ты хочешь – сына или дочь?!

– Подожди, Кэтти! – придя в себя, потрясла головой Эллен и решительно отвела руки Кэтрин. – Что ты такое говоришь, Элис?

– А что я такого сказала, что ты так сильно удивилась? Я давно к тебе приглядываюсь и совершенно уверена, что ты в тягости. Ты не только в стане пополнела, у тебя и грудь налилась, губы опухли. Вспомни, как тебя вчера тошнило после утренней трапезы! И этот приступ дурноты был не первым.

– Тошнило потому, что я съела что-то несвежее, – возразила Эллен.

Кэтрин всплеснула руками от возмущения:

– Когда это в Веардруне на стол подавали несвежее?! А если и так, почему стало плохо тебе одной? Нелли, Элис права: ты ждешь дитя!

– Это невозможно! – упорствовала Эллен. – Мне в апреле будет тридцать пять лет!

– Скажите пожалуйста, тридцать пять! – передразнила Элис. – Моя мать родила последнего ребенка, когда ей было за сорок. Невозможно только в одном случае: если ты вела осенью самый безгрешный образ жизни и не делила постель с мужчиной. Так и было, Нелли?

– Ты не понимаешь, Элис! Я не могу иметь детей. Робин сам мне сказал, чтобы я навсегда забыла о детях, а кто лучше него разбирался в медицине?

– Нет, Нелли, он сказал иначе, – протянула Кэтрин, припоминая давние события. – Забудь о детях если не навсегда, то лет на десять точно. Вот как он сказал!

Заметив на лице Элис непонимание, Кэтрин пояснила:

– Когда мы жили в Локсли, у Эллен случился выкидыш ничуть не легче, чем был у Марианны в Шервуде.

О том, что Эллен вытравила плод, Кэтрин деликатно умолчала.

– Так и что? Марианна после родила двух дочерей, а со времен вашего Локсли сколько лет прошло? – пожала плечами Элис и рассердилась: – Эллен, не морочь голову ни себе, ни нам с Кэтти! Что бы там ни случилось с тобой в юности, ты сейчас в тягости. Смирись с этим и готовься рожать в срок, который сама и рассчитай! Тебе-то виднее.

– Кстати, Нелли, – встряла Кэтрин, уже пребывая в полной уверенности, что подруга беременна, а потому отчасти утратив интерес к спору Эллен и Элис, – ты ведь так и не призналась, кто был повинен в том твоем несчастье!

Впав в растерянность из-за убежденности Элис в своей правоте, Эллен сама не заметила, как выдала давнюю тайну, промолвив:

– Гай Гисборн.

Кэтрин переглянулась с Элис, которая покатилась со смеху, и обиженно надула губы.

– Не хочешь – не говори, только не выдумывай небылиц! Гай Гисборн – надо же было так отговориться! – тут же позабыв обиду, она подмигнула. – Но Робину-то ты назвала его имя? И он покарал твоего обидчика?

– В этом можешь не сомневаться – еще как покарал! – пробормотала Эллен и, оставив шитье, в полном смятении покинула комнату под приглушенные смешки подруг.