Драконов бастард

Волшебник смотрел на это и думал, что, возможно, спасением этих людей несколько загладил свою вину перед Господом-Кузнецом за те убийства, что творил не так давно. Эта мысль, впрочем, не укоренилась в его голове и быстро погибла как цветок без капли влаги — одна жизнь другой не стоит, нельзя думать, что заключил с богом сделку и можешь стряхнуть с себя грязь греха, лишь придя в храм с подношением и помолившись. Болью, стыдом и раскаянием. Только болью, стыдом и раскаянием лечатся язвы греха на душах страждущих. Не будь Тобиус волшебником, не мерь он все особой моралью, не смотри на мир через призму мажеского эгоизма — то чувство вины, и так не дававшее ему покоя, лютовало бы куда страшнее. Но волшебники скроены иначе, чем простые люди, — вместе с Даром они получают власть, не предназначенную роду людскому, и жестокость, и себялюбие, и всевозможные мании. Так что для волшебника Тобиус был еще весьма добросердечным и честным малым, имеющим твердые принципы, но готовым к вынужденному компромиссу.

— И все равно гореть мне в Пекле, — пробормотал он.

Неожиданный успех заставил обитателей Разрубленной Тверди изменить свое отношение к южному волшебнику. Если прежде его побаивались, но через силу терпели, то теперь боялись по-настоящему и старались не встречаться с ним взглядами.

Тобиуса это устраивало полностью. Волшебникам Вестеррайха было намного привычнее ощущать вокруг себя атмосферу испуганного почтения, нежели искреннего уважения и благодарности. Издревле именно страхом они подпитывали свою власть, не веря ни в человеческое благородство, ни в благодарность, ни в слово чести. Ибо люди дурны по природе своей, хотя волшебник и обязан служить им и оберегать их.

— Я пойду на запад, — сказал серый магистр, без интереса рассматривая карту Оры. — А лучше экземпляра нет?

— Чем тебя эта не устраивает? — Бринхилд не прекратила, а стала более явно проявлять свою неприязнь к чужаку после событий в подземелье.

— Не считая того, что ее лет триста назад нарисовали? — хмыкнул волшебник, глядя на воительницу из-под выгнутых бровей. — Береговая линия не соответствует настоящим очертаниям, присутствуют некоторые поселения, которых давно нет, часть существующих же не нанесена, о соотношении реальных масштабов с представленными здесь и говорить не стоит. Вам нужна новая карта.

— Чар должен понимать, — на удивление мягко, но вместе с тем весомо сказала конани Йофрид, — что наши владения не похожи на те, которые легко обойти и запечатлеть на пергаменте.

— На бумаге. Сейчас все работают с бумагой, это такое индальское изобретение, спрессованные…

— Не суть. К тому же если вы идете на запад, то уже через три дня пути на санях не найдете человеческих поселений. Только стойбища мадзидани и их стада.

Тобиус вернулся к рассматриванию старинной карты, лежащей на столе среди тарелок со снедью. Опыт в рисовании точных карт у него был, хоть и скромный весьма, но и этого хватало, чтобы заметить все недостатки истлевшего клочка пергамента.

— Я все время забываю спросить — где те люди, которых я спас?

— Заперты, — бросила Бринхилд. — Орза хочет их исследовать, чтобы понять, что с ними произошло.

— Надеюсь, их кормят и им тепло.

— Не твое… — начала было Бринхилд.

— Благополучие этих людей входит в стоимость благодарности конани мне после того, как я обуздаю лихо.

— С каких пор?!

— С тех пор, как я захотел этого, — спокойно ответил серый магистр.

— Да я тебя!..

Йофрид вскинула руку, пытаясь остановить движение Бринхилд, но не успела — пальцы Тобиуса сжались на широком сильном запястье дружинницы, и боль исказила ее лицо.

— Будь осмотрительнее, женщина. Ты, может, и родилась с оружием в руках, да только я волшебник, и по мне вся сила твоя — есть вещь скромная и неопасная. Попытаешься причинить мне боль еще раз — и я причиню ее тебе. — Он разжал стальные пальцы и изобразил маску сожаления. — Простите, я очень не люблю, когда мне делают больно. Просто терпеть ненавижу. Карту оставьте себе.

— Когда ты намерен отправиться в путь? — спросила Йофрид.

— В ближайшее время, владычица. Могу прямо сейчас… Нет, сейчас не могу, ночь еще не закончилась. Но могу перед рассветом. Я хотел бы побеседовать с вашей советницей.

— Орзой?

— Конечно. У кого еще здесь вы можете испросить разумных советов? — Небольшой выпад в сторону старшей дружинницы удался.

— Тебя проводят.

В сопровождении воительниц Тобиус углубился в чертоги конани. Большого впечатления они на него не произвели: за пределами украшенного пиршественного зала темные короткие коридоры с плохим прогревом казались заброшенными и негостеприимными. Множество лестниц, дверей, стылых закутков, все скомкано, мало пространства, никакого величия и размаха, присущего южным архитектурным традициям. Возле некоторых дверей стояла охрана. За ними коротали время победители той бойни, через которую прошел Тобиус над пропастью.