Драгоценности солнца

— Если ты решишь бросить свою психологию, — сказал Эйдан, ставя стакан перед нею. — Я тебя нанимаю.

Ничто из того, что он мог сказать, не понравилось бы ей больше.

— Я справилась, правда?

— Блестяще, — он взял ее руку и поцеловал. — Спасибо.

— Мне понравилось. Я редко устраивала вечеринки. Они меня страшно нервируют. Планирование и вся эта подготовка держат меня в постоянном беспокойстве. Потом еще исполнять роль хозяйки, беспокоиться, чтобы все шло гладко. А сейчас было похоже на вечеринку, но без всяких нервов. И …, — она позвенела монетами в кармане, — мне заплатили.

— Сейчас ты можешь посидеть и рассказать мне, как провела день в Дублине, пока я прибираюсь.

— Я расскажу потом, когда помогу тебе.

Он решил не портить ей хорошее настроение, вступив с ней в спор, но намеревался не разрешать ей делать ничего труднее, чем ставить пустую посуду на стойку. Однако она была более быстрой, чем он полагал, и уже закатала рукава кофточки, пока он все еще возился с кассой. С ведром и тряпкой, которые она взяла у Шона, Джуд стала мыть столы. Он слушал ее, слушал, как ее голос понижался и повышался, когда она описывала, что видела и что сделала в этот день. Слова не важны, думал Эйдан. Было умиротворяюще просто слышать ее голос.

Она, казалось, приносила с собой благословенное спокойствие всюду, где появлялась. Он начал мыть полы, работая рядом с ней. Удивительно, размышлял он, как легко она подхватила его ритм. Или он ее? Он не знал. Но, казалась, таким естественным то, как она вошла в его мир, в его жизнь. Он никогда не воображал ее в качестве официантки. Это было не то, для чего она была предназначена, но она делала это хорошо. Для нее это просто забава, предположил он. Она, конечно, не была создана, чтобы вытирать пролитое пиво. Но делала это с такой непринужденностью, что он испытывал сильное желание обнять ее. И он поддался этому желанию, обхватив ее руками и прижав спиной к себе.

— Как хорошо, — пробормотала она.

— Да. Хотя я задержал тебя допоздна и заставил делать грязную работу.

— Мне понравилось. А теперь, когда все разошлись, я могу подумать о том, что сказала мне Кэти Даффи, вспомнить шутку Дугласа О’Брайана, послушать, как поет Шон на кухне. В Чикаго в это время я уже спала бы, закончив перед этим свою работу с бумагами и прочитав главу книги, которая получила хорошую критику.

Она взяла его за руки, расслабляясь.

— Здесь намного лучше.

— А когда ты вернешься туда… — он прижался щекой к ее макушке, — ты пойдешь в паб по-соседству и проведешь там вечерок или два?

Эта мысль напомнила ей о непроницаемой стене, скрывающей ее будущее.

— У меня есть время прежде, чем это станет проблемой. Мне нравится жить просто, вот так день за днем.

— И ночь за ночью.

Он развернул ее лицом к себе и начал вальсировать в такт песни, которую пел Шон.

— И ночь за ночью. Я плохая танцовщица.

— Ничего подобного.

Она была просто не совсем уверена в себе.

— Я видел, как ты танцевала с Шоном и поцеловала его перед Богом и людьми.

— Он сказал, что это заставит тебя ревновать.

— И если бы я не знал об этом, я бы избил его до потери сознания.

Она рассмеялась, с удовольствием наблюдая, как вращается комната, когда он кружил ее в танце.

— Я поцеловала его, потому что он красавчик, и он попросил меня. Ты тоже красавчик. Я тоже могла бы поцеловать тебя, если попросишь.

— Ну, если ты так щедра на поцелуи, дай и мне один.

Подразнивая — не замечательно ли, что она обнаружила себя способной дразнить мужчину — она целомудренно чмокнула его в щеку. Потом еще раз — в другую. И когда он улыбнулся и прижал ее теснее, она, подняв руки, запустила их в его волосы и, приподнявшись на цыпочки, пылко прижалась губами к его рту.

На сей раз вздрогнул он. Она взяла инициативу на себя, застав Эйдана врасплох, углубляя свой поцелуй, вздыхая, так что его рот, его кровь, его мысли наполнились ее вкусом и запахом. Шатаясь, он сжал в кулак блузку на ее спине и отдался ощущениям, не думая ни о чем.

— Кажется, мне пора покинуть вас.

Эйдан поднял голову.

— Закрой двери, когда выйдешь, Шон, — произнес он, не отводя взгляда от лица Джуд.

— Хорошо. Доброй ночи, Джуд.

— Доброй ночи, Шон.

Посвистывая, он щелкнул замком и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, в то время как Эйдан и Джуд остались стоять посредине свежевымытого зала.

— Я страшно хочу тебя.

Он поднес ко рту ее руку, которую все еще держал, и поцеловал ее.

— Я рада.

— Иногда очень трудно быть нежным.

— Тогда не будь.

Возбуждение бурлило в ней горячим ключом. Взволнованная своей смелостью, она отстранилась от него и стала расстегивать блузку.

— Ты можешь быть тем, кем хочешь. Взять все, что хочешь.

Она никогда не раздевалась перед мужчиной для того, чтобы соблазнить его. Но нервное волнение, сжимающее ее живот, вскоре отступило, поглощенное чистым женским наслаждением при виде его потемневших от страсти глаз. Черный кружевной лифчик, составляющий эротичный контраст с ее молочной кожей, был как раз предназначен для такого шоу.

— Иисус, — дыхание его было неровно. — Ты убиваешь меня.

— Только обольщаю, — она сбросила туфли. — Я делаю это впервые.