Драгоценности солнца

О боже, она влюбилась! Осознание этого ударило с такой силой, скрутило живот, и Джуд едва не застонала. Сколько еще идиотских ошибок она может сделать за один единственный день? Нет, нельзя разрешать себе влюбиться в этого великолепного ирландца, чтобы стать дурой с разбитым сердцем. Ему нужен кто-то совсем другой, чего он и нисколько не скрывал. Ему нужен секс и удовольствие, веселье и возбуждение. Ну, и дружеское общение, предположила Джуд. Но вот в ком он точно не нуждается, так это во влюбленной него ненормальной, только что с треском провалившей единственные серьезные отношения, которые себе позволила.

Ему нужно любовное приключение, до настоящей любви от которого — целый мир. И если хочется получить удовольствие от романа с Эйданом, необходимо научиться отделять одно от другого.

Она не будет ничего усложнять. Не будет подвергать сложному анализу. Не будет ничего разрушать. И поэтому, когда Эйдан встал и повернулся, Джуд улыбнулась ему:

— Как здорово, когда в такой дождливый вечер в камине горит огонь. Спасибо.

— Тогда подходи поближе, — протянул он руку.

«Иду прямо в огонь», — мелькнуло в голове. — «И наплевать, если сгорю». Она пересекла комнату, не отрывая от него взгляда. Медленно вынула из-за спины руку и разжала пальцы. На ладони покоился бриллиант, испуская блеск и сияние.

— Сердце Иисуса, — Эйдан сморгнул и уставился на камень. — Это то, о чем я думаю?

— Он рассыпал их из своей сумки словно конфеты. Драгоценности. Такие яркие, что слепили глаза. А я смотрела, как они распускаются цветами на могиле Мод. Все. Кроме этого. Но я не должна верить этому, — бормотала Джуд, имея в виду не только камень, но и любовь. — Но вот оно — перед моими глазами.

Эйдан взял драгоценность с ее ладони и поднес к огню. Казалось, что камень завибрировал, а потом успокоился:

— В нем — все цвета радуги. В нем — магия, Джуд Франциска, — он поднял взгляд на девушку. — И что ты будешь с ним делать?

— Не знаю. Я собиралась отвезти его к ювелиру, чтобы изучить, как я хотела изучить сама себя. Но потом передумала. Не хочу проводить над ним опыты, исследовать, документировать и устанавливать цену. Достаточно того, что он у меня есть, тебе так не кажется? Просто знать, что он есть. Не так уж много в своей жизни я принимала на веру. Хочу изменить эту привычку.

— Мудро. И смело. И возможно, он именно поэтому и попал к тебе, — взяв руку Джуд и развернув ладонью вверх, он вернул камень обратно, и сжал ее пальцы вокруг него:

— Он твой. И вся магия, что заключена в нем — тоже твоя. Я очень рад, что ты поделилась со мной.

— Мне просто необходимо было рассказать об этом, — она зажала камень в руке и словно черпала из него смелость, хотя и думала, что это глупо. — Ты был так терпелив со мной и отнесся ко мне с пониманием. И к моему из ряда вон выходящему поведению, и к тому, что я вывалила на тебя все свои проблемы. Даже не знаю, как тебе отплатить.

— Я не веду учета.

— Я знаю. Да ты бы и не стал. Ты добрейший человек из всех, кого я знаю.

Эйдан едва сдержался, чтобы не дернуться.

— Добрый, говоришь?

— Да, очень.

— И понимающий и терпеливый.

Губы Джуд изогнулись в улыбке.

— Да.

— Словно брат родной.

Она постаралась сохранить улыбку.

— Ну... я… ммм..

— А у тебя что, привычка бросаться в объятия к мужчинам, к которым ты относишься, как к братьям?

— Я должна извиниться за то, что ввела тебя в заблуждение, сбила с толку.

— Разве я не говорил, что ты слишком часто извиняешься? Просто ответь на вопрос.

— Нууу…. Вообще-то я не бросалась ни в чьи объятья, кроме твоих.

— Правда? Это выставляет меня в выгодном свете. Хотя времена у тебя были не из легких.

— Да. Да, — сейчас камень в ее ладони словно налился свинцом. Джуд развернулась, благодарная возможности, хоть на секунду повернуться к Эйдану спиной, и положила драгоценность на каминную полку.

— Тебе и сейчас плохо?

— Нет, нет, спасибо тебе. Я чувствую себя замечательно.

— Ну, тогда давай попробуем еще разок, — он развернул ее к себе лицом, а когда губы Джуд удивленно приоткрылись, тут же завладел ими. Она вздрогнула. Эта ее неизменная реакция всегда так возбуждала Эйдана.

— Все еще считаешь меня добрым и терпеливым? — пробормотал он и легонько укусил за шею.

— Я вообще не могу думать.

— Это хорошо, — если и существовало что-нибудь более сильнодействующее, чем женщина, пугающаяся собственной страсти, то он еще такого не встречал. — Такая ты нравишься мне еще больше.

— Я думала, что ты рассердишься или…

— Ты снова думаешь, — легкими укусами он проложил дорожку к ее виску. — Буду вынужден попросить остановиться.

— Хорошо. Не думаю.

— Mavourneen dheelish^[35]. Позволь мне обладать тобой сегодня ночью, — он вернулся к ее губам, и мысли Джуд, итак разбежавшиеся по разным углам, закружило в водовороте. — Пусть все будет сегодня, я не могу просто продолжать мечтать о тебе.

— Ты все еще хочешь меня? — он едва не рухнул на колени, услышав изумленную радость в ее голосе. Эйдан был покорен полным отсутствием тщеславия у Джуд.

— Хочу тебя всю, до последней капли. И не проси меня сегодня уйти.