Драфт

По ее щеке стекает слеза, которую я тут же смахиваю подушечкой пальца. Затем зарываюсь ладонью в ее густые волосы и притягиваю к себе, уперевшись губами в ее лоб.

Она разрывает наши объятия и протягивает мне руку.

– Пойдем? – интересуется она, и я киваю.

По дорожке из белого камня мы преодолеваем расстояние до надгробия Лизы. Желтый свет фонаря освещает надпись на сером камне, заставляя тем самым мое сердце пропустить удар.

Каждый раз, когда вижу ее имя, не могу дышать. Каждый раз, как в первый, больно.

Вот только сегодня мне впервые не хочется сдохнуть.

Хлоя крепче сжимает мою руку своей, и я шумно выдыхаю. Поворачиваюсь к ней и вижу в ее глазах, искрящихся золотым светом, уверенность.

Она отпускает мою ладонь и делает шаг вперед. Усевшись на пятки, кладет к камню букет из лилий, аромат которых тут же попадает мне в ноздри, и в это мгновение мир вокруг останавливается.

Удары сердца ритмично стучат в висках. А в ушах появляется гул. Глаза наполняются слезами. Силуэт Хлои становится расплывчатым, когда она опирается ладонью о могильную плиту, и в эту же секунду над нами звучит раскат грома. Грудную клетку сдавливает. Чувствую, как задыхаюсь.

– Клянусь любить его, – громко шепчет она, проводя пальцами по имени Лизы на надгробии, пока по ее щеке струится слеза. – За нас обеих.

Крепко зажмуриваюсь. От ее слов в груди будто жжет. Я не понимаю того, что чувствую. Боль, вину, сожаление? Что именно сейчас захватило в тиски мое сердце?

Когда распахиваю глаза, то вижу, что Хлоя прислонилась спиной к камню и закрыла глаза, вскинув при этом голову к небу, с которого на землю летят капли дождя. Сокращаю расстояние парой шагов и сажусь рядом с ней, прижимая к себе ее хрупкое тело. Она кладет голову мне на плечо. Дождь с каждой секундой становится все сильнее. Мы не произносим ни слова, но боль вдруг отступает, дышать становится легче. Я закрываю глаза, уперевшись затылком в надгробие с мыслью о том, что каким бы странным все происходящее ни казалось, главное, что нет ничего правильнее этого момента.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем дождь заканчивается, но когда я открываю глаза, то вижу проглядывающие сквозь мрачные тучи солнечные лучи. Они ослепляют меня своим свечением, вынуждая тем самым зажмуриться.

– Даже после самой сокрушительной бури наступает рассвет, – тихо произносит Хлоя. – До тебя моя жизнь была похожа на бурю, в которой не было ни малейшего намека на проблеск света. А теперь, с тобой, я вижу лишь солнце и точно знаю, что за рассветом последует новый день, в котором я буду каждой клеточкой души ощущать твое тепло. Ты и есть тот самый рассвет, который всегда будет ждать меня после самой сокрушительной бури.

Уголки моих губ дергаются в подобии улыбки. Я притягиваю Хлою ближе к себе и оставляю на виске поцелуй. Смотрю на яркое голубое небо, на котором пятном выделяется солнечный круг, и шумно выдыхаю.

В этот момент я ощущаю себя свободным.

В этот самый момент я отпускаю Лизу.

Хлоя

Когда мы возвращаемся с кладбища, город уже спрятался в сумерках. Фонари ярко освещают подъездную дорожку, на которой Эштон паркует арендованный мотоцикл. Слезаю с него и, сняв шлем, жадно вдыхаю витающий в воздухе запах дождя. На мгновение прикрываю веки от наслаждения, но тут же широко их распахиваю, осознав, что именно произошло здесь почти четыре года назад. Делаю глубокий вдох, после чего поворачиваюсь к Эштону.

Он сразу же все понимает по моему взгляду. Его яркие небесные глаза внимательно смотрят на меня. В них так много любви, что я наконец получаю ответ на свой самый главный вопрос – истинная любовь побеждает любой страх.

Не отводя от него взгляда, я льну к его груди, крепко обхватив его руками. Эштон коротко выдыхает, а затем я чувствую его теплое дыхание и прикосновение губ к своему лбу.

– Милая, – зовет меня он.

По лицу вновь бегут слезы, и это порядком достало. Что я за размазня?

– Как ты вообще тогда оказался в «Оклахоме»? – решаю задать самый тупой вопрос, который волновал меня с момента первой встречи.

– Я ожидал услышать все что угодно, но точно не это, – с ноткой удивления в голосе фыркает он.

Я издаю смешок, тем самым немного отгоняя плохие воспоминания, и Эштон продолжает:

– Я приехал забрать Рида и Тиджея по просьбе Эбби.

– Так, значит, мне стоит поблагодарить твою сестру?

Отстраняюсь от груди, чтобы взглянуть ему в глаза. Он улыбается, и в уголках появляются морщинки.

– Давай не будем умалять мою роль в этой истории, – наклонив голову, произносит он, и я смеюсь.

– В скромности тебе нет равных.

Он отрицательно мотает головой.

– Вообще-то, в искусстве поцелуев. О, и еще если мы когда-нибудь пойдем на квиз по «Сумеркам», то я принесу нашей команде победу.

Начинаю хохотать.

– Я тебя люблю, – прижавшись к его груди ладонями, произношу я.

Его глаза сияют в свете фонаря, отчего кажутся прозрачными. Он тянется ко мне рукой и подушечками пальцев касается волос, а затем убирает прядь за ухо.

– А я безумно люблю тебя, – хриплым голосом говорит он в ответ. – Пойдем в дом?