Драфт

На часах полночь. Темное небо нависает над верхушками Лос-Анджелеса, подсвечивающими город сотнями огней. Эштон принимает душ, пока я на скорую руку нарезаю ему салат. После победы вся команда отправилась праздновать в бар, но врач команды настоятельно порекомендовал Эштону отправиться домой из-за полученной во время матча травмы головы.

Я была удивлена тому, как легко здоровяк согласился отправиться домой, а еще я была этому рада. Врач сказал, что это обычное сотрясение мозга, но я все равно волнуюсь.

Когда огромное тело Эштона появляется в дверном проеме, я тыкаю в него деревянной ложкой и строго произношу:

– Постельный режим.

С губ здоровяка срывается смешок:

– Я не хочу лежать.

– Невозможно не хотеть лежать.

– Попробуй полежать целую неделю.

– Ты не пролежал еще даже пяти минут!

Эштон прикусывает губу, чтобы скрыть улыбку.

– Что ты лыбишься? – вскидываю бровь.

– Просто. – Он пожимает плечами и прячет глаза.

– Ложись в постель, я принесу тебе салат.

– Я поем здесь.

– Это не обсуждается. Эбби велела мне следить за тобой. И не дай бог я ее ослушаюсь.

Выкладываю на тарелку овощи и тянусь к сыру, чтобы нарезать кубиками. Затем мою руки и поворачиваюсь к Эштону, который молча стоит, нахмурив свои широкие брови.

– Спрашивай, – выдыхаю я. – Ты так громко сопишь, что мне страшно за твой мозг.

Он молчит, внимательно изучая меня взглядом.

– Если ты сейчас скажешь, что сопение не может вызвать взрыв мозга…

– Ты… – хриплым голосом перебивает меня Эштон. – Ты здесь только потому, что тебя попросила моя сестра?

Тяжело сглатываю, не отводя от него взгляда.

– Я здесь, потому что люблю тебя, Эштон. И видимо, ты сильно ударился головой, раз не помнишь, что я сказала тебе об этом на льду.

С его губ срывается облегченный выдох. Он запрокидывает голову к потолку, и я вижу, как напрягаются жилы на его шее. Когда наши взгляды снова встречаются, в уголках его небесных глаз блестят застывшие слезы. Эштон делает шаг ко мне и упирается лбом в мой.

– Значит ли это, что ты дашь нам еще один шанс?

– Каждый заслуживает второго шанса, – тут же шепчу я, сглатывая ком в горле.

Он снова шумно выдыхает и обхватывает ладонями мое лицо. Медленно проводит пальцами по линии подбородка, а затем зарывается в волосы, мягко поглаживая. Его грудь тяжело вздымается вверх-вниз, а сердце стучит так громко и сильно, что вот-вот выпрыгнет.

– Хлоя… – шепчет Эштон, прижимая меня к своей груди.

Я крепко обнимаю его, сцепив руки на спине, пока мои глаза наполняются слезами.

– Прости, что сейчас являюсь причиной твоих слез. Прости, что причинил тебе боль. Прости, что воспользовался твоим доверием. Прости меня, милая…

– Ты заразился от меня вечными извинениями? Я давно простила, Эштон.

– Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, милая, – тихо произносит он, покрывая едва уловимыми поцелуями мое лицо, наверняка распухшее от слез.

Некоторое время мы оба не произносим ни слова. Я утопаю в его объятиях, как в огромном защитном куполе. Он гладит мои волосы, уткнувшись носом мне в шею. И в эту минуту я и в самом деле чувствую себя… свободной. От предрассудков, от чужого мнения и, самое главное, от боли.

– Тебе нужно поесть, – шепчу, слегка отстранившись и пытаясь стереть с лица слезы.

– Не хочу отпускать тебя ни на секунду.

– Значит, придется кормить тебя с вилки, как маленького.

Он хмыкает.

– Ну ты уже однажды лично убедилась в том, что я далеко не маленький.

Щеки заливает румянец.

– Садись уже, – указываю ему на стул.

Эштон послушно устраивается за столом, пока я ставлю перед ним тарелку. Едва я делаю шаг в сторону, он тут же притягивает меня к себе.

– А как же покормить меня с вилочки?

Вскидываю бровь.

– Ты же у нас большой мальчик.

– Очень большой, – улыбается Эштон. – Но об этом позже. А пока…

Он усаживает меня на свои колени лицом к себе. Я хватаюсь за его плечи и пристально гляжу в его красивые голубые глаза. Рассматриваю его, словно вижу в первый раз.

Одиннадцать месяцев я не могла прикоснуться к нему. Одиннадцать месяцев я ловила себя на мысли, что боюсь забыть его черты лица. Одиннадцать месяцев я мечтала вновь взглянуть ему в глаза и увидеть в них любовь.

Провожу пальцем по линии подбородка и запускаю ладонь в его волосы. Эштон тут же ловит мои губы своими. Мягко касается несколько раз, прежде чем раскрыть их языком. Неторопливо и так сладко. Мой стон теряется в этом поцелуе, который становится жарче с каждой следующей секундой.

Эштон проводит ладонью по моей пояснице, прижимая ближе к себе, и я ощущаю то, как он тверд. Двигаю бедрами вперед, зарываясь в его волосах. Пульс зашкаливает, а тело загорается огнем.

– Я соскучилась, – шепчу ему в губы, пока спускаюсь подушечками пальцев вниз по его прессу, который напрягается под тонкой тканью футболки.

– Я тоже. – Его хриплый голос пробирает до мурашек.

– Я соскучилась по тебе… везде.

Он улыбается.

– Я тоже, милая. Но теперь давай сделаем все правильно.

– И что это значит?

– Никакого секса до свадьбы.

– Смешно, – фыркаю я и снова льну к нему губами.

– А я не шучу.

– У нас уже был секс.

– По твоей инициативе.

Вскидываю брови.

– По моей, значит?