Драфт

Мы все перепрыгиваем через борт, чтобы поздравить друг друга на льду. Я разгоняюсь и подъезжаю к Дэвису, который уже успел поднять шлем и стянуть ловушку. Вратари – это вообще что-то космическое в хоккее. Каждый игрок всегда подъезжает к нему перед игрой, а потом и после. Вне зависимости от результата вратарь пашет сильнее нас всех.

Когда я обнимаю Мэттью, этот ворчун обнимает меня в ответ. Его первый сезон в составе «Орлов», и вот мы практически чемпионы. Через три дня нас ждет финальный матч серии плей-офф против «Тигров Детройта», и я уверен: Дэвис нас не подведет.

Поздравив мужиков и поблагодарив болельщиков, покидаю лед и отправляюсь в раздевалку. Здесь играет громкая музыка, и Грегг скачет без джерси, подпевая Рианне. На мгновение на моих губах даже появляется подобие улыбки.

– Кто мы? – кричит Мак.

– ОРЛЫ! – вопит команда.

– Громче. Скажите, кто мы?! – снова переспрашивает Мак.

– МЫ ОРЛЫ! – раздается очередной вопль.

А затем все начинают имитировать крики… чаек. Как это связано, я не знаю. Не спрашивайте. Просто дайте мужикам порадоваться.

– Я не понял, а вы что, уже плей-офф выиграли? Не вижу кубка в ваших руках, ушлепки, – бросает тренер, появившись в дверях.

Я усмехаюсь его реакции. Вот теперь я за него спокоен. А то эта улыбочка заставила меня понервничать.

– Не расслабляемся. На спиртное не налегаем. И никаких вечеринок, Монтана, – дает указания Зелински. – Через три дня размажете детройтских сосунков, и только потом можно.

Когда он покидает раздевалку, мужики снова увеличивают громкость музыки и продолжают подпевать на этот раз Тейлор Свифт. Я усмехаюсь молодежи и иду в душ следом за Ридом.

Несколько часов спустя мы приземляемся в аэропорту Лос-Анджелеса после выездной игры и садимся в «БМВ» Рида. Еще через минут двадцать спустя паркуемся у его дома.

Палящее вовсю солнце ярким пятном выделяется на чистейшем небе. Фасад огроменного дома Рида утопает в его лучах, пока теплый ветерок колышет ветви деревьев, растущих по периметру. Выхожу из машины и шумно выдыхаю, предвкушая то дерьмо, что сейчас начнется.

– Все в порядке? – хмурит брови друг.

– По шкале от одного до десяти насколько я труп?

– Ответ всегда – бесконечность, братан.

– Спасибо за честность, – закатив глаза, фыркаю я.

– Ну а что ты хочешь услышать? Что Эбби вдруг растаяла и перестала злиться на нас обоих?

– Было бы неплохо.

– Чувак, ты купил нашему ребенку лошадь. Чего ты ожидал?

– Ой, а ты прям был настолько против, что построил ей конюшню.

Смешок срывается с губ Рида, нарушая тем самым тишину вокруг. Я лишь в очередной раз закатываю глаза, пока мы подходим к центральным дверям. Стоит им открыться, как на смену тишине приходит оглушительно громкая песня Baby Shark, от которой у меня уже дергается глаз. Навстречу мне, виляя хвостом, сразу же бежит Чендлер, который теперь проводит гораздо больше времени здесь, нежели со мной, учитывая мое вечное отсутствие дома. И, как бы сильно я по нему ни скучал, с Эбби здесь ему явно будет лучше.

– Мое счастье, ты приехал! – встречает меня мама с широченной улыбкой на губах.

Да, у вас не глюки, не переживайте. Здесь и в самом деле наша мать. Кто бы мог подумать, правда?

С материнством у нее явно не сложилось, так что теперь она вдруг решила примерить на себя роль бабушки. И возможно, я стал токсичнее Эбби, но как думаете, как скоро ей надоест? Как было с материнством, лет через пятнадцать?

– Привет, мам, – обнимаю ее в ответ.

Я же все-таки не говнюк. И пусть я не одобряю ее поведения по отношению к Эбби, уж если моя сестра решила дать ей второй шанс, то кто я такой, чтобы хотя бы не попытаться поверить в то, что люди могут меняться?

– Ребекка, – приветствует мою мать Рид, убрав руки в карманы. Вот кто точно не дает людям шансов, так это этот говнюк. – Вы к нам надолго?

– Сделай, пожалуйста, хотя бы вид, что рад меня видеть, – отчитывает его мама.

– Я не лицемер, – бросает он ей и проходит мимо.

И я даже не виню его за эту грубость.

– Привет, – доносится счастливый голос моей сестры из гостиной, а затем я вижу, как она нежно целует Рида.

Каждый раз, когда смотрю на этих двоих, испытываю трепет и огромную надежду, что они пронесут свои чувства сквозь года.

– Кого ты притащил на этот раз? – обращается Эбби ко мне. – Тарантул, шимпанзе, удав?

Я фыркаю.

– Я один. Честно.

– Ты уже много лет один, мой хороший, – тут же вставляет свои любимые слова моя мама.

Устало прикрываю веки, ожидая очередной нотации. У меня уже иммунитет на всю эту хрень.

– Поздравляю с победой, – спасает мою задницу подошедшая обняться Эбби, за что я мысленно ее благодарю.

– Спасибо. Как Кэтрин?

– Уже лучше. Но когда уже этот зуб вылезет?

– Милая, порадуйся лучше, что у тебя человеческий ребенок, а не акуленок. Только представь: три тысячи зубов! – усмехается появившаяся следом Джессика, сестра Рида.

Эбби кривится от ее слов, пока я обнимаю Джесс.

– Здоровяк, выглядишь не очень, – произносит она, похлопывая меня по спине.

– Готов поспорить, детка. Эштон Уильямс – секс-символ НХЛ, – доносится голос Тиджея, и я фыркаю.

– Ну тут ты загнул, мужик.