Дорога, которой нет

Больше она туда не совалась, а в принципе приятно было бы ответить этим вежливым и бдительным головам, что вот, товарищи, иду в гости к самому Никитину.

После дипломатического визита Степана Андреевича Наталья Борисовна неожиданно сменила гнев на милость. «Боже мой Ирочек» было почти не слышно, а Тимур так и вовсе сделался соседом ее мечты. Несчастный юноша стал ключевым звеном в томатной гонке, затеянной мамой и Натальей Борисовной, и если не был на сутках, то только и делал бы, что сновал между участками, то возводя парник, то вскапывая грядки, то отправляясь в далекое велосипедное путешествие за куриным навозом на птицефабрику, расположенную в двадцати километрах. Мама хотела намекнуть Тимуру, что вряд ли Никитин пошел бы на него войной без одобрения своего любимого редактора, но Гортензия Андреевна сказала, что не надо сеять лишнюю вражду. Что было, то было, а сейчас Тимур, даже если насмерть поругается с Натальей Борисовной, пяти отсиженных лет все равно не вернет и жена его не воскреснет. Ну а худой мир всяко лучше доброй ссоры, пусть Тимур помогает пожилой женщине, тем более что хоть на ее стороне знания и опыт, зато у Марии Васильевны численное преимущество в лице Кирилла и Егора, так что есть все шансы на победу.

«Вот так, – меланхолически думала Ирина, наблюдая, как толстенькая фигурка Натальи Борисовны в цветастом платье и галошах снует с ведром между вскопанными грядками и компостной ямой, – живешь, страдаешь, с ума сходишь от любви, то неземной восторг, то горькое отчаяние, а кончается все тем, что ты выращиваешь помидоры и счастлива».

Под разными предлогами соседки заглядывали друг к другу в гости, ревниво оценивая проведенные работы и сквозь зубы делясь секретами мастерства. Иногда мама играла в шахматы с Валерием Алексеевичем. Тщедушный муж внезапно оказался превосходным игроком, и мама готова была сражаться с ним сутки напролет, если бы не боялась вызвать неудовольствие Натальи Борисовны.

В общем, между семьями царила полная идиллия, в которой Ирине особенно-то и не находилось места. Она тихонько занималась детьми и никому не мешала. Иногда только становилось слегка неловко, когда соседка приносила тазик еще теплых пирожков, накрытый хрустящим от чистоты вафельным полотенцем, или дарила детям дефицитные книги и раскраски. Поскольку дары эти приносились в ответ на работу Тимура, Ирина ощущала себя мелкой рабовладелицей и подозревала, что это не очень хорошо, но не знала, как тонко намекнуть Наталье Борисовне, что за труды Тимура надо благодарить непосредственно Тимура, так чтобы соседка, с одной стороны, поняла, а с другой – не обиделась.

Самого Тимура подобное положение дел, к счастью, не смущало, он безропотно махал лопатой и тут же, вытерев руки о штаны, мерил давление тем, кто этого желал.

В воскресенье Ирина заспалась, точнее сказать, занежилась в постели. Кирилл сам поднялся, перепеленал Женю и принес ей для утреннего кормления, а пока она сидела, приложив сына к груди, спустился в кухню и приготовил ей настоящий завтрак в постель. В меню входили чай с молоком, бутерброд с сыром, яйцо в мешочек и яблоко.

При виде подноса с этими роскошными яствами у Ирины защипало в носу, она вообще очень остро реагировала, когда о ней заботились, и особенно в тот момент, когда она была способна позаботиться о себе сама. Проглотив завтрак пополам со слезами благодарности, она собралась вставать, но Женя, насосавшись, уснул, Володя тоже сопел на своем диванчике, вот и она откинулась в подушки буквально на секундочку, а в результате задремала и проспала почти до десяти часов.

Спустилась в сад к самому разгару трудового дня. Егор укреплял покосившийся парник дополнительными реечками под чутким маминым руководством, а Кирилл колол дрова. Бревна будто сами разлетались от легкого прикосновения топора, и Ирина зажмурилась, как кошка, от радости, что этот сильный и ловкий человек – ее муж.

Когда Кирилл отложил топор, она подошла ближе. От работы волосы мужа растрепались, рубашка промокла от пота. Ирина легонько провела ладонью по его груди:

– Так выглядишь… Прямо хоть бери да еще одного ребенка делай.

Кирилл покачал головой:

– Увы, внешность обманчива. После Чернобыля слишком большой риск. Давай лучше из детского дома возьмем, если нам этих троих мало будет.

– Давай.

Ирина огляделась. Егор с мамой возводят стратегический парник для выращивания убийственных помидоров, Володя тут же с упоением катает самосвал, Женя спит наверху в колыбельке. Вроде все на месте, но чего-то не хватает…

– Так, а где Гортензия Андреевна?

– Уехала с Тимуром в больницу.

– Она плохо себя чувствует?

– Да нет, сказала, просто хочет давление померить, кардиограмму снять, раз такая оказия. А то мало ли что, никто не молодеет.

У Ирины немного отлегло от сердца, но не полностью. Скрытность Гортензии Андреевны была хорошо ей известна.

– Получается, она к обеду не успеет?

Кирилл пожал плечами:

– Да почему? Тимура ценят на работе, я думаю, по его просьбе доктора ее быстро посмотрят.

– Автобус только в половину второго.

– А, так она на Егоркином велике поехала.