Доминум

– Не стыдно бояться. Я тоже многого страшусь. Но нельзя переживать такое в одиночку. Кто-то должен быть рядом, чтобы помочь тебе переступить через себя. Иначе страх всегда будет возвращаться и изводить.

Он немного помолчал ожидая, когда утихнет гром.

– И если тебе станет страшно, я всегда приду.

Вспоминая об этом теперь, когда страх разъедал сознание, я понял, что постоянно чего-то боялся, но был вынужден самостоятельно переступать через каждую преграду. Раз за разом, без отца. Его не было рядом уже очень давно. Обещания сдержать он не смог.

Канцелярия казалась ужасно захламленным местом – кипы документов сваливались с полок, а кое-где даже были просто сгружены в кучи на полу. Мрачное, душное помещение почему-то пахло нафталином. Мало кто сюда заходил, а адъютам и новым протекторам так и вовсе запрещалось тут рыться. Слишком много информации о предыдущих работниках Соларума. Сплошные личные дела и отчеты об операциях. Они были загружены в общую сеть, но выйти на них можно было лишь из штаба-Вавилона, а там на меня наверняка обратили бы внимание. Потому мы выставили нужный ящик с накопителями на стол и старательно перебирали их в поисках одного-единственного имени.

– Но, может, зря ты так реагируешь на Антареса? – спросила Фри, рассматривая разбросанные по столу накопители. – В смысле, до этого он вел себя адекватно.

– До этого у него не было шанса показать себя, – отрезал я. – Он хотел спасти свою шкуру. Кто знает, на что еще он способен.

– Думаешь, ему прям совсем не стоит доверять?

На секунду я перестал рыться в коробке, мысленно вернулся в то мистическое пространство и проговорил слова Черно-Белых:

– Многие звезды бессовестно лгут. Даже та, что заключена внутри.

– Это очередной ребус?

– Это моя жизнь.

Поиски наконец-то увенчались успехом.

– Фри, вот оно! – взволнованно воскликнул я, вытаскивая накопитель.

Я немедля смахнул весь мусор со стеклянной панели и привел ее в действие, подсоединяя находку. Вспыхнула световая проекция, высветившая серьезное лицо отца. Именно таким я его и запомнил, за исключением куртки адъюта. Было так необъяснимо странно видеть его в форме.

– Макс? – осторожно окликнула меня Фри.

Я отбросил лишние раздумья и стал листать. Вся информация – от места рождения до дат выходов на задания. Оказывается, он был главным в отряде последние восемь лет. Подавляющее число заданий успешные, для адъюта такое количество устраненных кандидатов и сплитов казалось поразительным. Не все они ходят на зачистки, но мой отец был именно из таких. Тех, кто может хоть немного справляться с эфиром, без всяких расспросов тащат на поле боя. Жалел ли он о том или с готовностью взял в руки оружие?

Дойдя до сведений о семье, я удивленно нахмурился.

– Ничего? – поразилась Фри.

Ни матери, ни отца. Даже жены или ребенка. Ни слова обо мне.

Наставница покачала головой.

– Да быть того не может, наверняка ошибка! В Соларуме такую информацию вылизывают до блеска, ведь семейные связи очень важны. А он еще и отец протектора!

– Да, – уклончиво произнес я. – Наверное, какая-то ошибка.

– В Лазарете вообще почти не задерживался, кроме одного раза. – Фри прищурилась, читая строки. – Сплит прямо по спине ударил. Сломана лопатка и пара ребер, порвано легкое. Офигеть, это чудо, что его успели дотащить до Соларума.

По дате ранение значилось за четыре года до моего рождения. Я знал, что у отца на спине имелись страшные шрамы, о которых он никогда не рассказывал.

И вот наконец информация о смерти.

«Погиб при исполнении обязанностей. Обливион».

И все. Одна сухая строчка, лезвием оборвавшая все, чем был отец. Обливион.

– Мертв, – бесцветным голосом вымолвил я. – И все.

Антарес ошибся. Отец не обманывал меня. Он просто-напросто умер.

Мне вдруг стало так тоскливо, гадко. Зачем вообще было давать надежду?

Я попробовал открыть подробности смерти, но их не нашлось.

– Так иногда бывает, – вздохнула Фри. – Случается, что адъют отделился от отряда или вообще вышел один на задание и… никто не видел, как точно он погиб. Все остальные подробности – в данных о посмертном осмотре, но такое хранят отдельно. Можем и их откопать, если хочешь, но в том отделе еще больше хлама. Черт, хоть бы кто из ассистов разгреб!

– Нет. – Я решительно замотал головой. – С меня хватит.

Я закрыл дело отца, и в воздухе осталась лишь фамилия – Луцем. Мое внимание приковала цифра 3, разместившаяся рядом. Когда я коснулся ее, в воздухе высветились три документа. Под первым был отец, второй содержал информацию обо мне. Но кто же третий? Как только я проверил его, экран тут же залился красным, выдавая что-то неразборчивое.

– Что это значит? – удивился я.

– Недоступно, – пояснила Фри. – Или стерто. Да весь накопитель сломан, вероятно, пустяк.

Сломан. Да, верно. Но что-то все равно продолжало меня тревожить.

– Мне нужно сходить домой. В последний раз.

Слова так неожиданно вырвались, что удивилась не только Фри, но и я сам.

– Зачем?