Доминум

Из приоткрытой стеклянной двери в комнату надувало ледяным ветром, но у меня и в мыслях не было пойти и закрыть ее. Холод стал не просто терпим – он казался чем-то нормальным, обыденным. Даже желанным. Прошел уже целый день, как меня отпустили отдыхать, а я с тех пор так и не сомкнул глаз. Просто лежал, смотрел в потолок и пытался обдумать все случившееся, но не заходил на глубину, а словно бы шел по мелководью, боясь страшных и темных вод океана, которыми сейчас представлялись мне собственные мысли. Где-то там среди них притаилось чудище. Оно не уходило, следило за мной. Огромное и невидимое. Чудище скользило под волнами, пытаясь обмануть мои чувства, но я каждой клеткой тела знал, что оно там, и вглядывался в горизонт, ожидая, когда же над водой покажется красный плавник исполина.

Он был где-то рядом, совсем близко. Молчаливо наблюдал из закоулков моего разума.

Когда я закрывал глаза, мне приходили видения. Секундные, но и того хватало, чтобы сердце сжималось от стыда и злобы. Случившееся в Лунном доме не могло просто взять и забыться по щелчку пальцев. Мне придется жить с этими воспоминаниями всю оставшуюся жизнь, как и с мыслью, что дальше будет только хуже. Я снова и снова видел черные провалы глазниц в древних черепах первых протекторов, а затем они превращались в полные страха глаза Пабло. Поколение за поколением мы, протекторы, всегда находим один и тот же итог. Великая, героическая, благородная, самоотверженная – такие эпитеты стервятниками метались над нашей уродливой и болезненной смертью.

Вселенная прокляла протекторов, но нас приучили считать это даром и смыслом жизни. И я, как и все прочие, покорнейше принимал все целиком и полностью, отлично понимая, что не просто умру, а растворюсь в Обливионе, но был не в силах отказаться от предложенных благ. Звезды, они же теперь так близко. Или это мы вознеслись, правда совсем немного, но так, чтобы обмануть самих себя и думать, что можем хоть чуть-чуть уподобиться светилам. Что ж, как оказалось, они не так уж и далеки от нас. Жадный Поллукс, раболепная Лэстрада, властолюбивый Зербраг. И Антарес. Я так и не смог подобрать нужного описания для него и его поступка, но совершенно точно знал, что ему самое место в том ряду. Звезды несовершенны. Дэлары тоже. И люди. Одни и те же проступки, одни и те же грехи, одни и те же низменные мотивы.

Поток размышлений унес меня на опасную глубину. Красный монстр ждал, смотрел из темноты и молчал. Мне с трудом удавалось удерживать хлипкую грань, лишь бы он не проник в мои мысли, но я с отчаянием понимал, что преграда становится все тоньше. Что произойдет, когда она рухнет? Воспоминания станут общими, а именно они делают из нас личность. Получается, мы превратимся во что-то целое, абсолютно и бесконечно единое.

Я уже не помнил, когда спал в последний раз. Дня три назад, может, четыре. Но усталость почти не чувствовалась. Тело все очевиднее переходило во власть Антареса, он словно обживал меня изнутри, принося свои законы и порядки, а мне ничего не оставалось – лишь подстраиваться.

Насколько же раньше все было просто. Даже мои постоянные и мешающие учебе подработки теперь вспоминались с улыбкой. Мама часто отговаривала меня от них, но мне было невыносимо видеть, как она пыталась расплатиться по счетам и даже начала подумывать о второй работе. К тому же я винил себя за наше бедственное положение. Возможно, это было слишком жестоко, но правдиво. Мы бы не влезли в долги, если бы не тот год после исчезновения отца…

«Ты точно уверен, что твой отец мертв?» – вспомнил я слова Антареса.

Мама так злилась на него. Возможно, даже ненавидела за уход. Он просто растворился в наших жизнях, оставив после себя огромную бездонную дыру. Но мне его не хватало. Я понял это лишь сейчас, искренне скучая по нему даже после стольких лет. Адъют. Некоторые считали их ошибкой, человеческим браком, но многие признавали, что такие люди на деле сильны душой. Нет морока и обмана, только жестокая явь, с которой адъюты были готовы столкнуться. Я всегда чувствовал, что отец видел куда дальше и глубже, чем многие. Именно в его поддержке я нуждался сейчас, мне недоставало его наставлений. Отец всегда знал, что и как делать, и каждый раз помогал мне советом. Не осуждал за ошибки, не выполнял вместо меня, лишь подталкивал и так радовался моим успехам. К большому сожалению, сам я вырос не таким, как он, – никогда не мог отыскать верную дорогу. Не был способен определиться с собственными целями.

Вспоминая это, я понял, как же раньше убивался, что отец просто бросил семью, но, когда я узнал о его смерти, пришло смирение. А теперь, после слов Антареса, я не знал, что думать.