Доминум

– Можно поподробнее? Что мы должны там увидеть?

– Себя, – раскатисто отозвался Пустой. – Я не знаю, что вы встретите. Но, поверьте, лучше остаться тут.

Мы неуверенно переглянулись.

– Я точно не хочу навсегда застрять на этом гребаном пляже, – буркнул Стефан.

– Мне это не нравится. – Сара скрестила руки и поежилась. – Все как-то странно и не складывается. Нутром чую, здесь что-то не так.

– А ты ждала, что возвращать душу Антареса будет просто? – спросил я и оглянулся на Пустого. – Ты пойдешь с нами?

– Я обязан, – кивнул он. – Только пришедшие сюда могут привести меня к душе. И освободить.

– Вот и отлично, – кивнул я. – Тогда идем.

Небесные тела так и остались висеть на горизонте друг напротив друга. Море чернело, алый свет исчез. Пустой слез с камня. Он оказался чуть выше меня ростом и всем своим видом напоминал выцветшую тень, которую вот-вот сдует ветром.

Свет неба окрасил деревья в угрожающий красный цвет. И мы ступили в него, отбросив всякие сомнения.

Глава XXXI Голоса мертвого прошлого

Не сразу, но обстановка переменилась. Казалось, окружающие нас растения просто высасывают свет, отдавая взамен мрак и холод. Я оглянулся на товарищей. Все они ощущали себя как не в своей тарелке. Даже Сара. Особенно она. Как только мы оказались «по ту сторону», она словно изменила себе. Я чувствовал ее острое беспокойство, видел затравленный взгляд, который будто выискивал подвох. Меня пробирало любопытство касательно столь резкой перемены, и, будь наше положение хоть сколько-нибудь проще, я непременно попытался бы узнать, что прорубило трещину в Железной Деве. Но сейчас это было наименьшей из наших проблем. Намного сильнее меня беспокоил Пустой. Каждый раз, как мой взгляд касался нашего загадочного спутника, сердце ощутимо замирало, точно с разбегу врезаясь в стену. Он продолжал следовать за нами, представляя собой призрак, тень. Самую спокойную часть нашей группы. У меня язык не поворачивался назвать его Антаресом, пока душа Верховного нервно трепыхалась внутри меня, словно от болезни. Мне было жутко от одного его вида, но я списывал это на то, что в данный момент он был всего лишь пустой оболочкой. Не человек и не эквилибрум. Пустой, но живой.

– Как долго нам идти? – резко спросила Сара. – Мы уже минут двадцать блуждаем!

– Душа запрятана в самой дальней части этого места, – спокойно обронил Пустой.

– Ты вообще пытался отсюда выбраться? – поинтересовался Стефан.

– Наверное, – пожал плечами тот. – Это было бы логично. Не помню. Но еще более логичным является тот факт, что мне не выйти отсюда, пока моя душа находится в центре. Ведь не будь ее там, не было бы и этого места. Думаю… я…

Он замер, просто уставившись в землю, не видя и не слыша ничего вокруг.

– Кажется, я его сломал, – фыркнул Водолей и пару раз щелкнул пальцами перед лицом Пустого.

Тот вздрогнул, словно вспомнив о чем-то важном.

– Я не могу добраться до своей души, ведь, чтобы попасть к ней, нужно иметь душу внутри себя. Иметь воспоминания. Иметь…

– Что? – с раздражением уточнила Сара, как только наш спутник снова завис.

Подул ветер. Откуда-то из глубины темной чащи раздался перезвон, словно колокольчик.

– …яркие воспоминания, – вымолвил он и оглядел всех нас своими темными бездонными глазами. – То, что должно вернуться. И поглотить. И оно идет. За каждым из вас. И мне… мне правда жаль.

– Что ты такое несешь? – прищурился Дан, явно напрягшись.

– Назад дороги нет. Как и иного пути наружу. Он ведет не вперед. А назад. В прошлое. К самым сильным воспоминаниям, порождающим больше всего эфира. Основы ваших душ, без которых вы никто, без которых вы слабы. Я не знаю, что у вас могло произойти в жизни, но лучше подготовьтесь к этому. Оступится один – пострадают все.

Звон нарастал. Где-то наверху забрезжило алое сияние. Оно становилось все ярче и ярче, пока не поглотило все вокруг.

* * *

Меня окружили люди. Они шли в одном направлении, и я семенил вместе с ними, словно бездумный участник толпы. Когда я проходил по мосту, пролегающему над одним из множества небольших каналов, рядом раздался знакомый голос.

– Воспоминания твоего друга, – сказал Пустой. – Надеюсь, он сможет вновь принять их.

Я вздрогнул и только сейчас как следует огляделся. Люди выглядели старомодно, словно сошли с фотографий первой половины двадцатого века. Ночь, теплый свет фонарей и далеких звезд. Замызганные улицы и треснувшая кладка кирпичных домов, уже тогда казавшихся старыми. На некоторых висели поблекшие плакаты явно пропагандистского характера.

– Это душа? – догадался я, с удивлением осматривая прошедшую мимо шумную группу солдат. Они громко над чем-то смеялись. Один буквально прошел сквозь меня. – Но где все остальные?

– Они не могут видеть того, что довелось пережить лишь одному из них. Это его бремя. И его испытание. Но ты тот, кто открыл проход сюда. Я – часть этого места, – пояснил Пустой, когда мы свернули на большую площадь вместе с плотным потоком людей. – Другим же придется некоторое время терпеть свою темницу без тебя.