Дом железных воронов

– Юстус сопровождает короля в Тареспагию на торжества по случаю помолвки, поэтому слушание возобновится на следующей неделе после их возвращения. – Я поворачиваюсь обратно к Нонне – в ее глазах отражается далекий блеск, будто она вернулась ко двору, вернулась в дом Юстуса, вернулась в то время, когда слух моей матери был таким же острым, как и ее разум, и когда меня не существовало. – Ты думаешь, он действительно хочет мира, Нонна, или он пытается выжать из меня признание?

Нонна, моргая, возвращается в настоящее, в наш маленький голубой домик в Тарелексо, где до сих пор было безопасно.

– Реджио ненавидят животных почти так же сильно, как людей, поэтому ни в чем не признавайся. И, Фэллон, ты больше никогда не пойдешь на суд без меня, слышишь? Никогда.

Я даю ей обещание, хотя и не сдержу его. Я не могу. Потому что единственная причина, по которой я должна вернуться в Изолакуори, – это забрать ворона, но я отказываюсь вовлекать Нонну в это.

Глава 35

Когда Нонна возвращается на кухню, чтобы выбросить разбитую кружку и приступить к приготовлению ужина, я иду в свою спальню. Мое сердце трепещет, когда я подхожу к своей двери, а мамины слова гремят у меня в голове:

Фэллон. Уходить.

Ворон, должно быть, улетел, пока меня не было! Вот почему она уговаривала меня уйти.

Я распахиваю дверь так стремительно, что буквально вваливаюсь в свою спальню и удерживаюсь на ногах только благодаря тому, что мертвой хваткой вцепилась в ручку. Хотя свет слабый из-за заходящего солнца и задернутых штор, все хорошо видно – шкаф, письменный стол, ваза с поникшими пионами, ворон, сидящий на столбике моей кровати.

Все мои теории оседают, подобно илу, уступая место как облегчению, так и дурному предчувствию. Облегчению – потому что упустить птицу с железными когями было бы очень проблематично, а дурные предчувствия у меня оттого, что я возвращаюсь к исходной точке из-за слов мамы.

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней, пытаясь унять бешеный стук сердца. Ворон наблюдает за мной своими цитриновыми глазами.

– Я думала, ты улетел. – Я не обязана ему ничего говорить, но, поскольку птица меня понимает, решаю объясниться.

Голова существа не двигается.

– Моя мать, кажется, убеждена, что я должна уйти. Поскольку она отправила меня в хранилище, полагаю, что это как-то связано с тобой.

Неужели я действительно изливаю свои мысли птице? На что я надеюсь? Получить совет? Указание? Хранилище вполне могло быть случайностью. В конце концов, у моей матери не все в порядке с головой.

О чем я говорю? Это не было случайностью. Она предупредила меня, что Бронвен наблюдает – и Бронвен наблюдала. Она говорила о золоте в хранилище Акольти – и там были кучи золота.

Какая-то высшая сила использует мою мать в качестве рупора.

Это что, высшая сила самой Бронвен?

Что Бронвен такое?

Стены моей спальни перестают существовать. Потолок и пол тоже. Внезапно я смотрю вниз, в провал. Я вытягиваю руки и ударяюсь костяшками пальцев обо что-то твердое – стену из серого камня. Кончики пальцев другой руки разжимаются, но не встречают сопротивления.

Я склоняюсь в сторону и хватаюсь за камень, хотя и не падаю.

Я… я плыву.

Что, Котел, со мной происходит? Взгляд дико мечется вокруг в поисках чего-то… кого-то, но я одна в… Где я? В Монтелюче?

Шум потока гремит подо мной.

Далеко, далеко подо мной.

Несмотря на то что сила тяготения не действует на меня, я хватаюсь за камень и больше похожу на ящерицу, чем на женщину.

Я хочу позвать на помощь, когда вижу, как что-то поблескивает на узком выступе подо мной. Черная стрела торчит из его груди. Мой крик пропадает, не успев родиться, и я моргаю.

Ущелье исчезает, и я снова в своей спальне, сижу на корточках перед кроватью, вцепившись пальцами в деревянную раму так, что костяшки побелели, и все мое тело сотрясает дрожь.

Мои губы дрожат при каждом вздохе.

Было ли это видением?

Теперь у меня видения?

Это то, что нападает на мамин разум?

Несмотря на то что я больше не болтаюсь в десятках метров над провалом, я осторожно выпрямляюсь. Мне неприятно признаваться, но я бросаю взгляд на пол, чтобы убедиться, что он все еще тут. Конечно же, планки из твердой древесины блестят, как сырой мед[44].

Наконец я снова поднимаю взгляд на ворона и вздыхаю.

– Думаю, я знаю, где найти твоего следующего друга. – Я запускаю пальцы в волосы, убирая пряди с лица, и смотрю в сторону окна. Два шага – и я раздвигаю занавеску, чтобы взглянуть на окутанные дымом вершины. – Я думаю, он в ущелье где-то в тех горах.

Дрожь снова пробегает по телу. Если Ракоччи считается опасным местом, то горная цепь, разделяющая две части королевства, по слухам, поглощает всех осмелившихся проникнуть в ее скалистые складки.

– Может, Бронвен поручит эту миссию кому-нибудь другому? – Я поворачиваюсь обратно к ворону, внимательно рассматриваю цитрины в его голове, прежде чем пройтись взглядом по его короткой шее и черным крыльям. – Или еще лучше: почему бы тебе не слетать туда и не помочь своему другу?

Ворон, кажется, прищуривается, и я делаю то же самое.