Дом железных воронов

Вода рябит в неглубоких прудах, по которым плавают лилии, светящиеся, как миниатюрные луны. Вокруг лианы, усеянные кроваво-красными цветами, вьющиеся вокруг тропических деревьев, которые поднимаются выше, чем бамбук, окружающий рощу.

Чем дальше я иду, тем толще становятся стволы. Одно дерево настолько огромное, что в стволе выдолблен проход. Светящиеся стебли окружают его, как далекие галактики. Галактики, которые движутся. Когда один из стеблей тянется ко мне, Морргот бросается на него и издает поразительный пронзительный крик.

Робкий стебель сворачивается сам по себе.

Почему эта роща – самое посещаемое место в Тареспагии?

– Она роскошная и очаровательная?

Здешние растения вызывают галлюцинации. Большинство из них содержит токсины, которые влияют на мозг фейри, эффект длится несколько дней. Ты знаешь, что происходит с нефейри?

Я прикусываю губу, когда выныриваю из-под ствола и иду по мшистой земле.

Они не приходят в себя?

Они умирают.

Я делаю глубокий вдох.

Ты имеешь в виду людей?

Нет, Фэллон. Я имею в виду всех нечистокровных. Мох, который они посадили в моем ручье, был выращен здесь.

Я прижимаю ладонь к груди. Что, если… что, если меня ужалили? Я замираю на краю бамбукового моста, подвешенного над неглубоким оврагом, заполненным тропической флорой.

Тебя никто не ужалил. Ворон Морргота кружит возле меня, его перья задевают мои обнаженные плечи, царапая озябшую кожу. Я бы не позволил, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Фэллон.

Конечно нет. Бред или смерть помешали бы ему воссоединиться с остальными воронами и хозяином. Когда паника утихает, я медленно поднимаюсь на мост, отчаянно пытаясь не прикасаться к веревочным перилам, хотя Морргот настаивает, что они безопасны.

Если я умру, кто вытащит обсидиан из твоих воронов?

Ты не умрешь.

Мои пальцы проходятся по веревке в такт моему пульсу, когда приточные растения искрятся и гремят в нескольких метрах подо мной.

Но если бы умерла? Сможешь ли ты освободиться?

Нет.

Серьезно?

Только я могу выполнить эту работу? Почему?

Потому что ты последняя в своем роду.

Последняя?

Твой отец – кусок обсидиана.

Ах да. Он не в состоянии.

Но разве люди, оснащенные сверхпрочными перчатками, не могли бы освободить вас?

Ни фейри, ни люди не могут отделить обсидиан от наших тел.

Его голос мрачен, как небо, нависающее над рощей, оно походит на купол арены, на которой мне придется сражаться за свою жизнь и жизнь его воронов.

Значит, только наполовину ворон способен? Прежде чем он успевает ответить, другой вопрос проносится в моем мозгу: Почему я не кусок обсидиана?

Потому что твои силы были связаны в утробе твоей матери, Фэллон.

Мост, кажется, качается у меня под ногами. Я хватаюсь за веревку, мое беспокойство о ядовитых растениях вытесняется чем-то гораздо бо`льшим.

– Связаны? – восклицаю я.

Еще до того, как ты родилась, шаббинская ведьма проникла в ослабленную защиту и сковала твою магию.

Он делает паузу, ожидая, когда его откровение уляжется, но как в Люче могли бы скрыть такую правду?

Двадцать два года я удивлялась, почему у меня нет магии. Ладно. Не двадцать два, но определенно целое десятилетие.

Я не дефектная… Я сдерживаемая.

Шаббинской ведьмой.

Я не дефектная.

Великий Котел, я не дефектная.

Я не хочу давить на тебя, Фэллон, но мы должны поторопиться.

– Почему? Зачем подавлять мою магию? И моя мать тоже… – У меня в горле образуется комок. – Она согласилась или я была заколдована против ее воли?

Твоя мать знала, что это необходимо сделать. Это было ради твоей безопасности, Фэллон. Как ты думаешь, что бы сделали фейри, если бы узнали о твоем происхождении?

Я стала бы глыбой обсидиана, так что я почти уверена, что они бросили бы меня в канал.