Дом Земли и Крови (ЛП)

— Неужели? Потому что эта ваза просто вывела тебя из себя, и я сомневаюсь, что встретиться лицом к лицу с этим парнем будет легче.

Стены вокруг нее начали вздуваться.

— Уходи. — Ее слова прорвались между ними. — То, что мы работаем вместе, не означает, что ты имеешь право вмешиваться в мои личные дела.

Хант просто оглядел ее. Я все это видел.

— Я хочу отправиться в Комициум через двадцать минут. Я подожду тебя снаружи.

Брайс проследовала за Хантом, убедившись, что тот не притронулся ни к одной из книг и что они не схватились за него, а затем закрыла дверь, прежде чем он полностью вышел на улицу.

Она села на ковер и уперлась руками в колени.

Они исчезли — все до единого. Благодаря этому демону, изображенному на древней вазе. Они ушли, и в ее жизни больше не будет волков. Больше никаких гулянок в квартире. Не будет больше пьяных, глупых танцев на углах улиц, или громкой музыки в три часа ночи, пока их соседи не пригрозят позвонить в 33-й.

Нет друзей, которые сказали бы, что я люблю тебя и имели это в виду. Сиринкс и Леле вползли внутрь, химера свернулась калачиком под ее согнутыми ногами, спрайт легла брюхом вниз на предплечье Брайс.

— Не вини Ати. Я думаю, он хочет быть нашим другом.

— Мне плевать, чего хочет Хант Аталар.

— Джун занята балетом, а Фьюри почти исчезла. Может быть, пришло время для новых друзей, Биби. Ты опять грустишь. Как и две зимы назад. Хорошо в одну минуту, потом не хорошо в следующую. Ты ни с кем не танцуешь, ни с кем не общаешься…

— Оставь это, Лехаба.

— Хант хороший. А принц Рун очень милый. Но Даника никогда не была добра ко мне. Всегда кусалась и рычала или игнорировала меня.

— Следи за этим.

Спрайт сполз с ее руки и поплыла перед ней, обхватив руками ее круглый живот.

— Ты можешь за холодеть, как Жнец, Брайс. — А потом она исчезла, умчавшись прочь, чтобы помешать толстому фолианту в кожаном переплете ползти вверх по лестнице.

Брайс глубоко вздохнула, пытаясь собрать воедино дыру в ее груди.

Двадцать минут, сказал Хант. У нее оставалось двадцать минут, прежде чем идти допрашивать Бриггса. Двадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Или, по крайней мере, притвориться.

Глава 35

Флуоресцентные лампы первого света жужжали в чистом коридоре с белыми панелями далеко под Комициумом. Хант был бурей черного и серого на фоне сверкающих белых плиток, его шаги не замедлились, когда он направился к одной из закрытых металлических дверей в конце длинного коридора.

В шаге позади него Брайс просто наблюдала за тем, как Хант двигался — как он прорезал мир, как охранники в приемной даже не проверили его удостоверение, прежде чем пропустить их.

Она и не подозревала, что это место существует под пятью сверкающими башнями Комициума. Что у них есть клетки. Комната для допросов.

Та, в которой она была в ту ночь, когда умерла Даника, находилась в пяти кварталах. Объект, управляемый протоколами. Но это место… она старалась не думать о том, для чего это место. Какие законы переставали действовать, как только человек переступал порог?

Отсутствие какого-либо запаха, кроме отбеливателя, указывало на то, что тут часто убирались. Стоки, которые она замечала через каждые несколько футов, наводили на мысль…

Она не хотела знать, для чего эти сточные трубы.

Они дошли до комнаты без окон, и Хант положил ладонь на круглый металлический замок слева от нее. Гул и шипение, и он плечом открыл дверь, заглянув внутрь, прежде чем кивнуть ей.

Первые огни над головой гудели, как шершни. К чему приведет ее собственный первый свет, к какой маленькой пылинке он будет направлен? Во время переброса Ханта, вероятно, это был взрыв наполненный энергией света, который пошел на заправку целого города.

Иногда она задумывалась об этом: чей первый свет питал ее телефон, или стереосистему, или кофеварку?

Сейчас не время думать о всякой ерунде, — упрекнула она себя, следуя за Хантом в камеру и увидев сидящего там бледнокожего мужчину.

Перед металлическим столом в центре комнаты, где сейчас были прикованы кандалы Бриггса, стояли два кресла. Его белый комбинезон был безупречен, но…

Брайс посмотрела на его изможденное, осунувшееся лицо и заставила себя не вздрогнуть. Его темные волосы были зачесаны на затылок, и хотя ни синяка, ни царапины не портили его кожу, его темно-синие глаза выглядели… пустыми и безнадежными.

Бриггс ничего не сказал, когда Брайс и Хант заняли места за столом напротив. Камеры мигали красными огоньками в каждом углу, и она не сомневалась, что кто-то подслушивает в диспетчерской за несколькими дверями.

— Мы не отнимем у вас много времени, — сказал Хант, словно тоже заметив эти затравленные глаза.

— Время-это все, что у меня есть сейчас, ангел. И быть здесь лучше, чем быть… там.

Там, где его держали в тюрьме Адресия. Где они делали с ним то, что привело к этим разбитым, ужасным глазам.

Брайс почувствовала, как Хант молча уговаривает ее задать первый из их вопросов, и она сделала глубокий вдох, собираясь с силами, чтобы заполнить эту гудящую, слишком маленькую комнату своим голосом.

Но Бриггс спросил: