Дом Цепей

— Ну, в этом ты не одинок, — растягивая слова, ответил Камист Релой.

Фебрил подошел поближе.

— Дорога, по которой отправятся твои… слуги, будет длинной. Смертные не ходили по ней со времен Первой империи. Возможно, там полно опасностей.

— Довольно предостережений, Фебрил, — бросил ему Камист Релой, за раздражением которого угадывался страх. — Тебе нужно лишь открыть магический Путь. Это все, что от тебя требуется.

— Ошибаешься, Камист Релой, тут понадобится кое-что еще, — усмехнулся Фебрил. — Или твои глупцы собираются двигаться вслепую? Когда-то богиня Вихря была просто духом…

— Ну, это ни для кого не секрет.

— Да, пожалуй. Но каким именно? Скорее всего, ты скажешь — духом пустынных ветров. И ошибешься. Может, ты думаешь, что она была духом песков или камня? Ничего подобного. — Дрожащая рука Фебрила описала в воздухе дугу. — Оглянись вокруг. Рараку хранит в себе свидетельства жизни разных эпох, вплоть до Первой империи Дессимбалакиса. Многие следы безвозвратно исчезли, однако некоторые сохраняются и поныне. Тот, кто умеет видеть, заметит их и правильно истолкует.

Переставляя усталые ноги, Фебрил доплелся до одного из камней.

— Если бы ты потрудился выкопать этот камень, то немало изумился бы, ибо его высота превышает твой рост. А еще ты увидел бы вырезанные там странные рисунки и письмена.

Камист обошел все камни, вглядываясь в каждый.

— Их что, ставили т’лан имассы?

Фебрил кивнул.

— Первая империя Дессимбалакиса на самом деле была отнюдь не первой. Эта честь принадлежит т’лан имассам. Хотя, по нашим представлениям, их государство и империей-то назвать было нельзя. Они не строили городов, не возделывали полей. Их армии состояли из неупокоенных воинов. Трон у них, конечно, имелся. И он предназначался для смертного — из расы потомков т’лан имассов. То есть для человека. А у людей, увы, были свои собственные представления об империи, не включавшие в себя т’лан имассов. Что дальше? Предательство, потом война. Силы оказались неравными, но т’лан имассы решили пощадить своих смертных детей. И они ушли сами.

— Ушли, чтобы затем вернуться и заставить сотрясаться все магические Пути, — пробормотал Камист Релой. — Вместе с ритуалами одиночников и д’иверсов в этот мир ворвался хаос.

Он резко повернулся к Фебрилу.

— Так, значит, богиня — это… т’лан имасский дух?

— Пока Угарат не пал, там хранились глиняные таблички времен Первой империи. Их летописи. Так вот, некоторых т’лан имассов, убитых людьми во время мятежа, хоронили в священных местах наподобие этого.

Камист Релой покачал головой.

— Богиня — порождение гнева и ярости. Т’лан имассы тогда еще не были столь яростными.

— Откуда нам знать? Возможно, у нее сохранилась память о своем смертном прошлом и о предательстве. Слишком глубокая рана, которую не зарубцуешь Ритуалом Телланна. Но сейчас важно другое, — пожал плечами Фебрил. — Дух богини — т’лан имасского происхождения.

— Что же ты раньше не говорил нам об этом? — рассердился Камист Релой. — Как, по-твоему, она все еще ослеплена ритуалом Телланна?

— Нет. Она давно разорвала цепи Ритуала и востребовала свою душу назад. Тайные дары Рараку — дары жизни и смерти, незыблемые, как само существование мира. Пустыня вернула богине все, что та потеряла. Возможно, даже ее гнев. Рараку была и остается величайшей тайной. Знаешь почему? У нее есть свои воспоминания… о море, о жизни под плеск волн. А воспоминания — это сила.

Камист Релой еще глубже надвинул капюшон.

— Открывай магический Путь.

«Когда я сделаю это для тебя и твоих мезланских друзей, ты, высший маг, попадешь в зависимость от меня и моих желаний. Семиградье станет свободным. Малазанская империя откажется от всех притязаний, и наш континент снова расцветет…»

Фебрил вышел на середину каменного круга и воздел костлявые руки.

Он чувствовал приближение чего-то дикого, обладающего неукротимой силой. И с каждым днем… нет, с каждым часом это нечто было все ближе. Страх Л’орика нарастал.

«Древние войны… мои ощущения вызваны одной из них. Вражда, что затаилась на тысячелетия, дабы теперь вспыхнуть вновь. И хотя я чувствую, что ненависть эта направлена не против нынешних смертных обитателей оазиса, мы запросто можем оказаться на пути неведомой разрушительной силы».

Он должен узнать больше. Но каким образом? Семиградье стонало под тяжестью невидимых оков. Если уподобить континент живому существу, его кожа состояла из множества слоев: попробуй-ка доберись до сути. Семиградье очень неохотно раскрывало чужакам свои тайны. Особенно здесь, в Рараку.

Л’орик сидел на полу своего шатра, скрестив ноги и свесив голову. Маг лихорадочно размышлял. Никогда еще гнев Вихря не был таким яростным. Значит, малазанская армия где-то совсем близко, и до сражения остаются считаные дни.

И за всем этим гулом и ревом — едва слышимая песнь…

Нужно бежать отсюда. Такая мысль появлялась у Л’орика уже не впервые. Бежать. Забрать с собой Фелисин, а возможно, и Геборика — и прочь из этой змеиной ямы. Однако любопытство всякий раз удерживало его здесь. Когда «кожа» начнет расслаиваться, могут открыться удивительные тайны.