Дом страха

— Вы были его напарником, — веско объявила она. — Вы знаете его лучше любого другого. Нам нужно знать — если мы его арестуем, выдаст ли он сообщников? Насколько близко ему понятие верности? Что им движет? Мы не можем позволить себе оборвать этот след. Нам надо выяснить про него все, что только возможно.

Насколько верен Юрген? Хороший вопрос. Бернард так до сих пор и не был готов на него ответить. Когда они были напарниками, Бернард был уверен, что готов доверить этому человеку даже собственную жизнь. Да и потом, когда набрались улики, он стоял на стороне напарника. И стоял до того дня, пока Юрген не ушел из органов, признавшись с глазу на глаз Бернарду, что большинство собранных против него свидетельств как минимум частично соответствуют истине.

— Послушайте, — произнес Бернард, — Юрген не из тех, кого легко расколоть. И понять его тоже непросто. Все приемы допроса ему прекрасно известны. Он — один из умнейших людей, которых я только знал. Расследование против него займет месяцы, и все равно не получится ничего ему реально предъявить. Он никогда ни в чем не признается, пусть даже если и будет наверняка виновен.

— Если мы его все-таки арестуем, — сказала Манкузо, — то нам понадобится ваша помощь при допросах.

— Моя помощь? Зачем?

— Мы думаем, что ваше присутствие выбьет его из колеи.

Бернард помедлил.

— Я сделаю все, что прикажет мне капитан, — произнес он наконец. — Но сомневаюсь, что от меня вам будет много толку — Юрген способен читать меня, как раскрытую книгу. Он будет знать, что я не верю в его виновность. Да, я знаю его, но это палка о двух концах. Честно говоря, я практически уверен, что он знает меня гораздо лучше, чем я его.

— Ну что ж, — заключила Манкузо, собирая фото и укладывая их обратно в папку, — я надеялась, что вы окажетесь более полезны. В конце концов, в свое время этот человек поставил вас в весьма неловкое положение… Насколько я понимаю, вы и сами проводили кое-какие изыскания?

Бернард стиснул зубы, сдерживая гнев.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть эту девочку, — сказал он, — и буду только рад сесть рядом с вами и разобрать мою историю с бывшим напарником по косточкам. Но еще раз говорю вам — он не похититель.

— А вот на этот счет посмотрим, — отозвалась Манкузо, вставая.

Глава 7

Во рту у Ханны стояла горечь, и казалось, будто все тело покрыто какой-то слизью. Бывали дни, когда она не чувствовала себя чистой, сколько бы раз ни принимала душ. Клинт вез ее на своем «Шеви» к ее машине. Благодушной атмосферы, окружавшей их, когда они вышли из «Рэд-пиццы», как не бывало. Дело было уже к ночи, и они успели посетить и опросить двух насильников, растлителя малолетних и педофила, на лэптопе у которого как-то нашли больше семисот порноклипов с детьми. Ханна просто не могла так долго сохранять спокойствие и профессиональную отстраненность. Эти больные на всю голову представители человечества в самом своем худшем проявлении пролезли ей под кожу, проникли в кровь, присосались к сердцу.

Клинт тоже притих, его лицо было серьезным. Раз или два он шевельнул губами, словно бормоча что-то про себя, хотя ничего не произнес вслух. Интересно, подумала она, часто ли ему приходилось заниматься чем-то подобным, находил ли он этот день столь же мерзким, что и она. Ханна, конечно, знала, что такие люди существуют на свете, но от разговоров с ними, от того, каким образом они реагировали, услышав о пропавшей девочке, становилось еще хуже.

И разумеется, все это оказалось совершенно бесполезно. Двое из опрошенных предоставили железобетонные алиби. У двух других алиби не нашлось, но обоих вряд ли можно было отнести к вероятным подозреваемым, и они полностью отрицали, что хоть что-либо знают о случившемся. Когда пропадает ребенок, порядок требует навестить всех известных извращенцев, и это вполне имеет смысл. Но в данном случае это казалось просто копанием в дерьме без всякой веской причины.

Клинт остановил машину на темной улице, напротив дома Лисман. Несколько секунд они сидели в молчании — еле слышный шум дорожного движения вдалеке был единственным звуком, помимо их собственного дыхания.

— Ну как вы? — спросил Клинт.

Ханна пожала плечами.

— Нормально. А вы?

Клинт повернулся к ней лицом.

— Бывало и лучше, — ответил негромко.

Она посмотрела на него, обнаружив, что его большие карие глаза нацелены прямо на нее. Быстро отвела взгляд.

— Да уж, — только и сказала она.

— Через какое-то время все это пролезает внутрь до самых печенок, — произнес Клинт. — Я знаю, каково это.

— Мерзкое ощущение, — призналась Ханна, глядя в боковое окошко машины. В стекле ей было видно его смутное отражение — он по-прежнему наблюдал за ней.

— Да уж… — Клинт вздохнул. — Не хотите об этом поговорить?

Она прикусила губу. Говорить на эту тему не хотелось, но Ханна поймала себя на том, что все равно говорит.

— Когда я была маленькой, то думала, что все люди по определению хорошие. Это то, что всегда говорила мне моя мама. Что каждый появляется на свет с добрыми намерениями. И я верила ей.

— Это просто замечательно — верить.