Дом с семью головами

Его рука, та, что без перчатки, наткнулась на холодное лицо. Вначале ладонь от испуга отпрянула, а затем ещё раз коснулась. Теперь у голоса выросло тело. Лицо было мягкое, гладкое. Не сгнившее, не сожранное червями – оно было таким, как раньше. Рука потянулась выше, к волосам. Её волосы – неизменное каре, её шея…

– Мама, как ты меня нашла?..

– Я послала тебе открытку. Это ты меня здесь нашёл.

– Я её получил! Она у меня здесь, с собой…

Томпсон полез в карман и вспомнил – он был в чужой одежде.

– Она осталась в доме… Я принесу!..

– Останься.

Из-под чёрного атласа покатились слёзы.

– Раз уж ты меня нашёл, слушай. Не плачь. Утром взгляни на снег. Я буду там. Днём на твой подоконник ляжет свет. Я буду в нём, буду улыбаться. Мне теперь очень хорошо, Джеффри, я много улыбаюсь. Вечером, когда сорвётся дождь, лови его – я обниму тебя, буду шептать на ухо слова, постарайся их расслышать…

Джеффри Томпсон запоминал, кивал в ответ. Он послушно исполнит поручения, данные матерью, как и много лет назад.

Она обняла его. Случилось то, чего он не ожидал и ждал всю прожитую жизнь.

– Джеффри, послушай меня. На рассвете я хочу, чтобы ты уехал. Постарайся не вспоминать это место. Не приезжай. Я отдохнула, стала молодой и обрела счастье. Запомни меня такой. Запомни, что я сказала про свет, снег и дождь…

– Мама!..

– Поезжай на юг, Джеффри. Твой дом всё ещё там. Забудь прошлое и живи, как тебе хочется, я буду рядом. Помни, что я сказала…

– Мама! Мама!

Мужчина кинулся вперёд, споткнулся и упал в снег, правая рука соскользнула в пропасть. Майкл Джейкобс подбежал, схватил его и оттащил подальше от края.

Томпсон сорвал повязку.

Будто лопнул мыльный пузырь…

Только он и доктор, керосиновая лампа и головная боль, чувство освобождения и новой тревоги. И тьма…

Глава 13

1

– Может, и фиалку, – сказал Бульденеж.

Его палец прижался к губам.

– Только она никогда не рисовала чёрный фон. А воронка, как фон, – совсем уж дичь какая-то.

– А скажите, у цветов есть толкования в живописи? – спросил Карлсен, проворачивая в мозгу очередную идею.

Старик закивал.

– Аллегорический смысл, вы имеете в виду.

– Возможно.

– Раньше у всего был язык иносказания… – Бульденеж подавился слюной и прокашлялся. – В каждый предмет совали второе значение. В Древнем Египте вдыхали ароматы лотоса, веря, что им это придаст силы. Это сейчас люди на кокаин пересели!

Он засмеялся.

– А цветы?

– Дайте-ка сообразить. Быстротечность – пионы вроде. Невинные девы – душистые ландыши…

– А фиалка? – подталкивал Карлсен.

Бульденеж призадумался и, наконец, сказал:

– Кажется, ею обозначали любовь.

2

«И здесь пусто», – решил Карлсен.

Всё же спросил:

– Это могла знать Ольга?

– Полагаю, да. Мы что-то на эту тему обсуждали. Но, честно, не припомню, при чём тут это.

Молодой человек присел на подоконник, его взгляд остановился на бугре под покрывалом.

Прошло несколько минут, прежде чем Бульденеж сказал:

– Может, есть какая-то байка про фиалку?

– Что такое «байка»?

– Сказка, – старик улыбнулся. – Кто-то давно назвал пение ветра в этих краях песней волка. А как всё опустело тут, какой-то сказочник пустил слух, что сюда пришли волки.

– Значит, волков нет? – отрывисто спросил Карлсен.

– Откуда им тут взяться! Людям бы только выдумать. Сам-то я охотно эту страшилку подхватил, другим рассказываю… Доктор и остальные верят. Но я к чему говорю – Ольга в этих краях дольше меня жила, она могла что-то услышать про фиалку и связать это с кем-то, как мне кажется.

– Вполне может быть, – согласился Карлсен и наобум спросил: – А почему вы испугались, услышав о человеке за окном?

– Я? Когда это?

– В оранжерее, перед тем как узнали, что он мёртв и что этот человек – Ольга.

– А, тогда, – отозвался Бульденеж без интереса. – Я решил, что это мафия добралась до меня.

Адам кивнул, а сам подумал:

«Лжёт»…

3

Пожилой мужчина долго задумчиво смотрел на улицу. Потом сказал:

– Фантазии становятся стойкими иллюзиями, когда ты непрерывно чего-то ждёшь. Вот вдова в представлении Урсулы, мне кажется, ждёт, что скоро снова выйдет замуж.

Он провёл дрожащей рукой по темени и весёлым голосом добавил:

– Иногда она говорит о муже, причём совершенно неясно, о каком – бывшем или будущем, так, словно он здесь и она чувствует его присутствие. Однажды она спустилась к завтраку во всём белом, лицо скрывал тюль. Это было забавно и очень печально.

Карлсен тихо кивнул.

– Могу себе представить, – сказал он.

– В моём случае ожидание – вещь неприятная. Я не свадьбы жду или выигрыша в лотерею. А жду, когда мне перережут горло в постели!

Он рассмеялся.

– Ну вот, впервые вслух признался!

Пару минут спустя Карлсен вновь заговорил:

– Когда вы вернулись в Соммердин, кто мог невзлюбить вашу племянницу?

Бульденеж покачал головой.

– Она ссорилась с кем-нибудь?

– Нет, нет, Ванесса и мухи бы не обидела. Честное слово, мне не верится, что кто-то это всё мог сделать.

– А могла она, скажем, увидеть что-нибудь, не предназначенное для чужих глаз? – предположил Карлсен.

– Вряд ли. Она почти ни с кем не общалась, кроме доктора.

Последовал сиплый вздох.