Дом. Рассказы

На этом беседа оборвалась. Оба грустно посмотрели на опустевшую к этому моменту бутылку. Как это обычно водится, для полного консенсуса немного не хватило. Предчувствуя, что сейчас произойдёт, я сделал вид, что полностью погружён в книгу.

Собутыльники перевели взгляды с пустой тары друг на друга, а потом закономерно переместили их на меня. По умолчанию на переговоры уполномочили наиболее интеллигентного участника.

– Простите, – обратился ко мне кудрявый, – позволите ли на мгновение оторвать вас от общения с прекрасным и обратить внимание на двух страждущих вашей милости?

Я очень пожалел, что не включил в телефоне диктофон. Хоть я и не Людка, но понимаю, что отказать такому изысканному обращению практически не возможно. Заметив, что смог привлечь к себе мой взгляд, носатый продолжил:

– Не будите ли вы столь любезны, чтобы ссудить нам с другом сто шестьдесят три рубля тридцать копеек?

– От чего же не двести? – В тон ему спросил я.

– Нам лишнего не надо! – Гордо отрезал толстый.

Как вы думаете, мог ли после такого я им отказать?

Федорчук и звезда

– Милый, ну это уже ни в какие рамки, – шумела Маша, – этот писака написал такое, что я даже Я! Стесняюсь читать!

– Ну, делать-то ты это не стеснялась, – резонно заметил Семён.

Он блаженно потянулся на трёхспальной кровати и уставился в зеркальный потолок. Тот отражал его справедливо и жестоко, от чего Семён решил, что это-то излишество он закроет побелкой. И пусть Машка хоть обвоется.

– Это вышло спонтанно, – немного подумав, заявила девушка. – Ну и что? Все это делают, в конце концов!

– Но не все на столе посреди банкета, – разумно заметил Семён. – Могла бы и потерпеть, пока журналюги не свалят. Терпела же у Софи.

Встречный визг гарантировал близкий скандал.

– Да кто такая эта Софи? – Бесновалась Маша. – Старая дура! Вот она кто! Это я теперь звезда! А этот Педорчук…

– Федорчук, – поправил Семён, рассматривая в карманное зеркальце свои побитые годами и конкурентами зубы. – Мне бы к стоматологу, Машка, – добавил он.

Это стоило предвидеть. Он слишком увлёкся зубами и назвал её прежним, дореволюционным именем. Или до эволюционным. Новые слова он усваивал плохо.

– Какая я тебе Машка? – Завопила Машка. – Я – Мэри! Запомни уже, хрен провинциальный! Мэри Стар! А если ещё раз услышу…, – тут она взяла передышку, дабы собраться с гневными мыслями и пообещать нечто ужасное. – Снова икрой на Камчатке торговать будешь! – Наконец зло выпалила она.

Назло громкоголосой скандалистке Семён смачно высморкался в покрывало. Горничная и не такие перлы их совместной жизни наблюдала – перетерпит и это.

– Так что там Федорчук? – Вяло спросил он, закуривая первую за день сигарету.

«Беломор» остался в прошлом вместе с икрой и Камчаткой, теперь он курил только длинные изящные сигареты с ментолом и какой-то ещё хренью. Деньги позволяли, а образ жизни просто требовал.

– Сёма, ну он так гадко всё это описал, – примирительным тоном произнесла Маша, – так сгустил краски.

Семён таки оторвался от простыней и направил своё тело к туалетному столику, дабы протереть дряблое от пьянок последних месяцев лицо лосьоном.

– По мне, так парень ещё приукрасил, – буркнул он на ходу. – Ты была просто в ударе. Пусть пишет.

Мэри Стар во всех своих косметических финтифлюшках вкатилась в спальню.

– Урод! – Объявила она с порога. – Да кем бы ты был без меня?

Семён лениво отщёлкнул не потушенный окурок через всю комнату в вазу с цветами, но не попал. Это происшествие его ненадолго огорчило.

– Кем был, тем бы и был, – безразлично произнёс он, – твоим другом. Твоим милым сексуальным другом..

Маша подбежала и повисла на его могучих плечах.

– Ну, милый, ну прости, – запричитала она. – Этот чёртов Пидарчук совсем выбил меня из колеи.

– Федорчук, – бесцветным голосом поправил её он.

– Вот чего ты до его фамилии докопался? – Вдруг взвилась она. – Ты гомофоб что ли? Строит тут из себя!

Семён тяжело вздохнул, и, взяв левой рукой Машу за правое плечо, своей правой не сильно, но хлёстко ударил её по щеке. Потом просто оттолкнул, и она рухнула на кровать. Пружины матраса весело пискнули, а девушка даже не охнула.

– У тебя чего, от одной песенки флюиды звёздные завелись под юбкой? – Вяло спросил он. Но от этого тона даже корни эпилированных волос на машиных ногах встали дыбом. – Могу исправить в два счёта. Петь без зубов ты долго не сможешь.

Семён не спеша закончил свой утренний туалет, подошёл к бару и плеснул себе сразу пол стакана виски. В отличии от Маши, условности так называемого «высшего света» его совсем не привлекали.

– А Федорчук – нормальный мужик, – усмехнулся он каким-то своим мыслям. – Просто хочет не денег, а «комиссарского тела».

Маша, путаясь в слезах и потирая ушибленную щеку, попыталась возразить.

– Сёма, ну он же такой страшненький.

Семён посмотрел на неё с некоторым удивлением.

– Что-то раньше я за тобой особой разборчивости не замечал, Машунь, – произнёс он, слегка ухмыльнувшись.

– Но я же теперь Звезда! – не унималась девушка.