Дом проклятых душ

Лаврентьич едва самогонкой не подавился. Сделал огромный глоток, заткнул рот соленым огурцом и сидит, жует, ничего не говорит, будто огурец ему мешает ответить.

Долго жевал, наконец сподобился вымолвить:

– Кто про то ведает! Небось и могут! А то и нет. Ну, спасибо, Лексеич, пора мне, не то баба прибьет.

И дал деру, ни на какие уговоры мои не поддаваясь. Хоть за рукав его хватай да к лавке привязывай!

Ну, ушел он. А я сижу за столом и думаю: а что, если эти две сестрички, которые начальника продотряда до гроба довели чистым ведьмовством, превратились в двух черных коз?

Испугались мести большевиков, да и сокрылись под звериной личиной? И с тех пор живут в Завитой под приглядом жены Лаврентьича?

Что, если та, которая меня пакостным образом искушала, это и есть Глафира? Недаром я видел, как она в бригадиров двор вбежала!

Ну ладно, а Марусенька тогда кто? Старуха, которая меня от нее предостерегала? Она ведь тоже козой обернулась? Стало быть, если бы первая коза, желтоглазая Глафира то есть, человечий образ приняла, она тоже старухой выглядела бы?..

Вспомнил, как бабка на прощанье сказала: «С ними поосторожней надо быть, с сестричками-то!» Так ли она сказала? Или вот так: «С нами поосторожней надо быть, с сестричками-то!»

Не могу вспомнить, что именно прозвучало!

Сижу, размышляю, а сам машинально глот да глот из стакана с самогонкой, глот да глот. И не пойму уже, до каких мыслей сам додумался, а до каких самогон меня додумал.

Но удивительно, кумекаю, вот же как удивительно: в восемнадцатом году они обе еще девки, а мне Марусенька древней старухой является…

А может, то вовсе и не Марусенька, а просто какая-то еще одна ведьма? Конечно, что-то больно много ведьм получается, для одной-то захолустной деревеньки, да ведь чего только не бывает на свете! Небось те сестрицы, Донжины приемные дочери, которые помогали ему путников грабить, тоже не простыми девками были, если смогли исчезнуть бесследно.

Стоп, сам себе говорю, это до чего же я доразмышлялся?! Если и двести лет назад были черные козы и сестры Глафира с Марусенькой, и в 1918 году были, и сейчас они есть, это значит что? Это значит, что это те самые черные козы и те самые сестры? Те самые Глафира с Марусенькой?!

Помню, эта догадка настолько меня изумила своей невероятностью и в то же время так напугала своей возможностью, что я выхлестал последний стакан самогонки, рухнул головой на столешницу – да и заснул столь крепко, что и не заметил, как с лавки свалился на пол. Так до утра и валялся, покуда не проснулся с такой головной болью, что на пару дней не только о черных козах и страшноватых сестрах забыл, но и самого себя не помнил, даже на работу не выходил!

А когда вернулась к мне способность соображать и рассуждать, решил я побродить по деревне и поискать ту старуху, которая учила меня уму-разуму и заставила сделать спасительный крест.

Вдруг это обычная старуха? Пусть и ведьма, ну в которой же русской деревне без ведьмы и колдуна, но все же человек, а не коза?!

* * *

Еще бы она дрогнула? эта дверь, забитая огромными гвоздищами! Вдобавок они были загнуты на косяк, чтоб держались крепче!

Маша тупо смотрела на гвозди. Она отчетливо помнила, как шарахнула эта самая дверь об этот самый косяк вчера за ее спиной. А сегодня…

Дверь не открыть и даже филенку не выбить: она тоже испещрена шляпками гвоздей.

Кто ж это так постарался? Может быть, какой-нибудь ремонтник из тех, кто трудится над домом напротив, сунулся сюда невзначай, открыл дверь из пустого, праздного любопытства – и так чего-то испугался, что решил вход намертво заколотить, обезопасив себя и все человечество от…

От кого? Ну от кого… небось там стояла Марусенька во всей своей красе – черная коза с серой женской тенью!

Не исключено. Но тогда получается, что работяга испугался Марусеньки, дверь прикрыл, сбегал за гвоздями, приволок их и лишь потом дверь заколотил? Но где логика? Пока он туда-сюда мотался, любое чудище уже пять или шесть раз из Завитой-второй в наш мир могло проникнуть, особенно шустрая Марусенька.

Вариант с испуганным работягой не убеждает. Но кто еще мог забить дверь? Жука? Зачем? Чтобы Маша туда не сунулась? Не подвергала себя опасности? Предположим, он знает, что она вышла из Завитой-второй через этот дом, через эту дверь, вот и решил отрезать ей все пути в жуткое и непонятное место. Говорил же ей – нечего делать в Завитой! Но она, видимо, русского языка не понимает. Значит, надо действовать на подругу детства другими методами: весомыми, грубыми, зримыми.

Это возможно. Вполне. Хотя Жука должен понимать: если Маша прошла в Завитую-вторую через лес один раз, то и другой раз пройти может. Тропу-то лесную гвоздями не забьешь!

Но предположим…

Но предположим, что войти в деревню можно через лес, а выйти – только через эту дверь? Тогда Жука забил ее не для того, чтобы кто-то туда не вошел, а чтобы никто не вышел. Кто? Опять же Марусенька?