Дом Отражений

Ее желание росло, и фэйри пил этот густой мед с такой жадностью, что кожа его начала светиться изнутри. Женщина ахнула. Юноша, дрожа от распаленной жажды, приник к ней и раскрыл языком ее губы. Его обожгло - в меду и вине наконец появился перец. Фэйри вдавил женщину в диван и пил, захлебываясь от голода. Он хотел все, сейчас же, еще! Блондин испустил низкое горловое урчание, дернул льняную блузку добычи, и пуговки дробно заскакали по полу. Еще! Пусть даст ему еще! Под блузкой оказался "Кестос" бледно-розового цвета с перламутровыми пуговицами под грудью, к которым пристегивались бретельки, перекрещивающиеся на спине. Ганконер лихорадочно расстегнул пуговицы, распутал бретельки и рванул бра. Ткань жалко хрустнула. Фэйри уткнулся лицом в мягкую грудь, женщина с силой прижала его к себе. Он слышал быстрый стук сердца, ощущал его пульсацию и ток крови. Смертная ласкала его быстро, неумело, спеша насладиться его телом - а ганконер спешил насытиться. Он обвел кончиками пальцев мыски грудей, аккуратно лизнул соски - и был вознагражден острой вспышкой удовольствия.

Она ничего не знала и не умела - ее супружеский секс был исключительно "приличен" и потому все, что делал фэйри, вызывало у нее такие огненные зарницы удовольствия, что блондин давился этим слишком жгучим блюдом. Но никак не мог остановиться. Не теперь! Только не теперь, когда ее желание наконец по-настоящему загорелось! Это было так же, как пить пылающую водку с перцем. Смеясь, ганконер без труда нашел самые чувствительные точки на шее своей добычи, за ушами, в ложбинке между ключицами. Щекоча языком мягкие ареолы, он обвел рукой ее тело, скользнул под юбку и потянул шелковые панталоны с кружевами. Женщина вскрикнула и вцепилась ему в волосы.

- Нет-нет, - прошептал фэйри, - еще только начало! - мотнул головой, с легкостью скидывая руки смертной, и расстегнул брюки. Он никогда не носил белья. Свободные панталоны сдались с постыдной поспешностью. Женщина дернулась от прикосновения его ладони, но ганконер не собирался упускать ни единого глотка из своей законной добычи. Он был слишком распален и голоден. Смертная попыталась оттолкнуть его, но она уже слишком ослабела, чтобы бороться с ним. Лаская жертву пальцами, ганконер с наслаждением втягивал все ее чувства, но, когда ощутил, что вот-вот будет подано самое главное блюдо, то убрал руку и заменил ее другим органом. Фэйри умел ублажать женщин так, что они щедро кормили его, и сейчас он тоже старался. Вспышки ее удовольствия расходились по телу ганконера горячими волнами. Женщина обессилела и уже не цеплялась за него, но ее стоны и крики были весьма красноречивы. Ганконер втащил ее на пик наслаждения, и, когда она вспыхнула, он сам задрожал от горячей, терпкой сладости, переполнившей все его существо. У блондина вырвался слабый удовлетворенный стон, и сознание на миг померкло…

…Дон Тайлер очнулся. Медленно поднялся и сел. Пиджак и рубашка валялись на полу, брюки были расстегнуты, и комнату наполнял густой запах секса. Значит, он охотился и, судя по результату, - весьма успешно. Повернув голову, юноша взглянул на свою жертву, вздрогнул и быстро нащупал у нее пульс. Хвала Дану! Он все же не настолько забылся - женщина была жива, хотя едва дышала. Ганконер опустошил ее почти до предела.

Дон встал, бросил в камин пиджак и рубашку и начертил над ними руну холодного огня. Эти грязные окровавленные тряпки вызывали у него такое отвращение, что он бы скорее разгуливал полуголым, чем снова надел их. На камине стояли фотографии: представительный мужчина с чемоданчиком врача в руке, двое мальчишек - один в форме студента Оксфорда, другой - в школьной, из какой-то частной школы. Тайлер вернулся к дивану и взял женщину на руки. Она была невысокой, чуть полноватой, симпатичной, на вид - немного за сорок. Каштановые волосы превратились в воронье гнездо, одежда в полном беспорядке, на лице - слабая счастливая улыбка. Все как всегда после охоты. Правда, чаще всего он все-таки держит себя в руках.

Дон отнес женщину наверх, в спальню, переодел в ночную сорочку и уложил. Почтенная мать семейства проспит сутки и едва ли потом что-нибудь вспомнит. Еще несколько дней ее будет одолевать слабость и сонливость, но она жива. Это главное. Тайлер прошел в ванную, пустил воду и стал смывать с себя следы сегодняшних приключений.

Он дал себе слово не убивать их - никого, никогда, как бы он ни был голоден. Он - хищник и потому ему необходимо много женщин, часто, иначе однажды какая-нибудь из тех, кому он подарил полчаса невероятного наслаждения, попросту не очнется.