Дом, милый дом

Тишина водворилась в командном отсеке. Сергей собирал данные, подстраивал датчики, корректировал положение корабля. Ратман молча размышлял о сложившейся ситуации, теша себя надеждой на благополучный исход. Фусико разглядывала планету в бинокль.

– Кажется, я понимаю, почему на планете нет животных. – Тихонько пробормотала медик.

– И? – Машинально спросил капитан, продолжая размышлять.

– Углекислый газ, судя по отчету Мишель, убьет все живое в течении нескольких минут. Все, кто потребляет кислород, не выживут. Останутся только те, кому кислород не нужен. Это растения, они сами его производят, и бактерии…

– Все, я больше не чувствую ее. – Томительные часы ожидания прошли, Сергей собрал данные, можно было возвращаться на планету.

– И что это было? – Поинтересовалась Фусико.

– Вы не поверите. Эта комета – золотая!

– Комета? В смысле «золотая»? – Встрепенулся Ратман.

– Да, это комета. А золотая буквально. Если спектрометр не взбесился, то ядро у нее из чистого золота, а сверху, почти как все кометы, она покрыта льдом. Вот только не понимаю, почему у нее такое сильное гравитационное поле… Возможно, спектрометр просто не смог индентифицировать неизвестный состав и выдал ближайшее значение. Я потом еще поковыряю данные.

– Ну что, возвращаемся?

– Да, пора.

– Как там Фред и Мишель? – капитан хотел и должен был быть в курсе всего. Сергей замялся.

– Данные от них идут сплошным потоком, но сами они молчат.

– Раз данные идут, значит купол цел. А почему молчат? – Фусико переживала за друзей. Медлить не стали, Сергей откорректировал программу стабилизации корабля на орбите, путешественники перешли в посадочный модуль и направились к куполу. Вода к этому моменту полностью сошла, но место для посадки пришлось поискать – почва еще была мокрой и вязкой. Ландшафт вокруг купола сильно изменился. Вместо парочки кактусообразных деревьев перед входом и полоски кустов купол окружали густые заросли огромных цветов, по форме и структуре напоминавших незабудки. Глубокое чувство сюрреалистичности охватило колонизаторов когда они брели сквозь такие знакомые, но чужие растения. Ратман не разрешил снимать ни скафандры, ни гермошлемы, несмотря на оптимистичные показания датчиков воздуха. Сначала он хотел понять причину молчания химика и  радиотехника. Шлюзовая камера привычно зашипела и пропустила путешественников в купол.

В куполе было тихо и пусто. Лишь немного гудела система жизнеобеспечения и попискивал компьютер, все еще передававший данные на космолет. Ни Мишель, ни Фреда не было видно. Ратман удивленно озирался по сторонам, в его взгляде читался вопрос «ну и где они?».

– Смотрите, скафандры на месте. – Наблюдательная Фусико озадаченно чесала затылок, не замечая, что трет шлем, а не голову.

– Вижу. – Отозвался капитан. – Оба личных и оба запасных. Значит, они или внутри, или вышли наружу без защиты.

– Нет, не вышли. – Уверенно заметил Сергей. – Почва мокрая, хорошо сохраняет следы. А следов нет.

– Тааак… – Протянул Ратман мрачнея. Не снимая скафандров трое колонизаторов принялись обследовать купол. Сергей проверил личные отсеки, Фусико общий зал и лабораторию, Ратман обследовал кухню, командный пункт и душ. Ни звука. Ни души.

– Ой… – Еле слышно выдохнула Фусико. Мужчины проследили за ее взглядом и увидели попугая. Большого попугая. Обычного земного какаду. Внутри купола. Попугай неслышно порхал над головами исследователей, то поднимаясь в самый верх, то почти садясь на головы. Откуда-то из-за спин космонавтов появилась вторая птица и два попугая начали какой-то непонятный танец в воздухе.

– Похоже на брачные игры. – Произнесла медик. – Но почему они тут?

Птицы тем временем, словно о чем-то договорившись, прекратили танец и впорхнули в лабораторию. Колонизаторы ринулись за ними, пробежали лабораторию и, потеряв птиц из виду, едва не выбили дверь в медицинский отсек. Отсеком ни разу за все время пребывания на планете не пользовались и потому просто упустили его из внимания. Дверь открылась, в отсеке включился свет. Фусико первая вошла внутрь и замерла, прижав руку ко рту, словно сдерживая крик. На медицинской кушетке, уронив руку на пол, неподвижно лежал накрытый белой простыней до самого подбородка Фред…

Пока мужчины стояли в оцепенении, Фусико скинула скафандр, нацепила кислородную маску и рванула задребезжавшую дверцу стеклянной аптечки. Схватила стетоскоп и шприц с адреналином, кинулась к юноше, но остановилась как вкопанная. Простыня зашевелилась и из-под нее показалась заспанная и взъерошенная голова Мишель. Голова ойкнула, спряталась, потом снова показалась, заливаясь стыдливым румянцем.

– Простите… пожалуйста… – Пробормотала Мишель. Фред, услышав девушку, повернул голову к ней, но, увидев ее выражение, быстро обернулся и тоже залился румянцем.

– Ну вы, блин, даете… – Изрек Сергей, отходя от шока.

– Вы бы хоть табличку на дверь повесили, «не беспокоить» типа. – Поддержала штурмана Фусико. А капитан ничего не сказал. Он просто развернулся и вышел из отсека попутно снимая гермошлем и расстегивая скафандр.