Дом Леви

Дом полон запахами разных тканей, и входящие в дом, уже у входа зажимают носы. Кроме членов клуба, по мнению которых нет лучшего места для клуба, с полудня к вечеру дом пуст и в полном их распоряжении. Сейчас все ступеньки заняты мальчиками. Вероятно, только что закончилась какая-то беседа, сильно возбудившая всех, толпятся все группы, и голоса гудят от основ дома до крыши. Разговоры и споры сливаются в единый с трудом различимый шум – сзади и спереди, сверху и снизу, все говорят, и никто никому не мешает, каждый находит себе партнера. Филипп стоит в коридоре и не знает, как пройти между сидящими и стоящими людьми.

– Господин, – обращается к нему мальчик, на голове которого волосы торчат ежиком, – если вы желаете пройти в один из складов, сообщаю вам, что все они закрыты в эти часы. Сейчас здесь клуб, клуб молодежного сионистского Движения.

– Мальчик, а Беллу Коэн ты знаешь?

– Еще бы, – оскорбляется мальчик, – она инструктор моего батальона.

– Она сейчас здесь?

– Нет ее. По семейным обстоятельствам вынуждена была оставить нас на две недели. А вы кто?

– Мальчик, я доктор Ласкер. Верно, тебе известно мое имя. Я ищу Беллу по весьма срочному делу. А теперь скажи правду: Белла в клубе?

– По правде, ее нет, – качает головой мальчик, – но, может, вы спросите взрослых? Они там, наверху, на совещании.

Доктор Ласкер поднимается по ступенькам.

– Если не ошибаюсь, мы виделись вчера, – обращается к нему парень, что открыл перед Филиппом вчера двери в Дом Движения.

Парни и девушки окружают Филиппа, дружно здороваются с ним, задают вопросы. Здесь все его знают. Только Джульетта молчит.

– Я пришел по делу, я ищу Беллу Коэн, – говорит Филипп, – вот уже несколько дней она не приходила на работу в мой офис. Может, я найду ее и выясню, что с ней случилось.

– Беллы нет, – хором звучит ответ.

– Может, доктор желает что-то передать Белле? – спрашивает Джульетта. – Я могу передать завтра ей вашу просьбу, если это так действительно срочно.

– Срочно, – отвечает Филипп, чувствуя какую-то тайную связь с этим долговязым парнем. – Это вправду срочно, могу я с вами поговорить наедине?

Джульетта заводит Филиппа в одну из комнат.

– Где Белла? – спрашивает Филипп.

– Доктор, я же вам вчера сказал, что Белла вернулась в родительский дом. Просила оставить ее в покое на две недели, и я понял, что ее не следует донимать вопросами и посещениями.

– Я был у ее родителей, Белла… – неожиданно Филипп закусил язык. «Белла оставила дом родителей. К товарищам не вернулась. Парень, как видно, не знает ее секрета».

– Я был у ее родителей, – продолжает Филипп, – не мог ее ждать. Но если она просила, чтобы оставили ее в покое на две недели, естественно, и я не буду ей докучать.

– Доктор, – спрашивает Джульетта Филиппа, уже стоящего у дверей, – есть у вас в душе какое-то беспокойство в отношении Беллы?

– Почему?

– Какое-то было у нее невеселое настроение в последнее время. Причину она нам не открывала. Я, доктор, добрый ее друг, и знаю, что вы тоже ее добрый друг. Может, мы неправильно поступили, оставив ее одну.

* * *

Оба смотрят друг на друга с беспокойством. Филипп первым берет себя в руки. – Не будем ее беспокоить, если она этого не хочет. До свидания. Как вас зовут?

– Джульетта, а так, Иосиф.

– До свиданья, Джульетта.

– До свиданья, доктор.

Джульетта провожает доктора до входной двери.

На углу улицы стоит слепой и крутит ручку шарманки. Рядом маленькая худая девушка поет, простирая руки к массе прохожих, снующих по улице:

Далече птица моя умчалась,
Я только с песней в руках осталась.

Филипп швыряет свой адрес одному из таксистов, выскакивает у своего дома, напротив скамьи, исчезает в дверях.

* * *

Ночь опустилась на город.

Вот уже больше часа сидит Эдит за ужином с отцом в его кабинете. Немного поговорили и немного поели. Чувствуется между ними напряжение, и оно никак не спадает. Говорят о том, о сем, но каждый думает о своем.