Дом яростных крыльев (ЛП)

Чем выше мы взбираемся, тем сильнее дует ветер. Он так яростно завывает, что по моим рукам и ногам начинают бежать мурашки.

— Здесь ещё кто-нибудь живёт?

«Нет».

Это объясняет скопление грязи и ощущение пустоты, которое исходит от этого города. Также это объясняет отсутствие лестниц, или что там должно было использоваться для доступа в город. Если только лестницы не скрыты за столбами. Пока копыта Ропота стучат по траншее, я осматриваю колонны в поисках скрытых входов, но ничто не выдаёт их наличия.

Затем я отвлекаюсь, потому что ослепляющий солнечный диск, переливающийся оранжевым, красным и жёлтым, начинает вставать прямо между колоннами. Я знакома с красивыми видами и с солнцем, и всё же это зрелище настолько восхитительно, что у меня снова отвисает челюсть.

Я поворачиваюсь к влажной и покрытой мхом стене, на которую я смотрела в течение нескольких дней подряд. Как же высоко мы забрались! На этой высоте температура становится ниже, а мои уши закладывало уже не менее полсотни раз с тех пор, как я проснулась от дремоты в седле Ропота.

Расправив плечи и потянув шею, я перевожу взгляд на заброшенный дворец и ворона, глаза которого в кои-то веки обращены куда-то ещё, кроме моего лица.

— Неужели Регио не знают об этом месте?

«О, Регио в курсе его существования. Зачем тогда, по-твоему, они погребли его под облаками?»

— Погребли? Ты хочешь сказать?..

Мой голос тонет в песне ветра, запутавшегося в моих волосах, из-за которого высохший пот на моей спине превращается в лёд.

«Что они намеренно скрыли его от людей? Да».

— Зачем?

«Злоба. Страх. Зависть».

Я хмурюсь.

— Не уверена, что понимаю.

«То, что нельзя уничтожить или захватить, нужно скрыть, или оно будет подрывать власть монарха. Ты только представь, если люсинцы пронюхают о том, что существует место, в которое не могут проникнуть Регио».

— А как сюда проникали его прошлые обитатели?

«Его прошлые обитатели умели летать».

Я запрокидываю голову и восклицаю:

— Летать?

Никто, даже фейри, обладающие магией воздуха, не умеют левитировать, не говоря уже о том, чтобы передвигаться, не касаясь ногами земли.

— Люди когда-то умели летать?

Морргот не отвечает, а только хлопает крыльями, и поднимается повыше. Его глаза устремлены к покинутому городу.

— Ты говоришь не о людях, так ведь? Это твоё родное… гнездо?

Слово «королевство» звучит слишком по-человечески.

Услышав моё определение, Морргот искоса смотрит на меня, явно не одобряя того, что я подчеркиваю его принадлежность к животному миру. Я могла бы фыркнуть, если бы чувство ностальгии не передалось от него ко мне.

С каждым проходящим часом я начинаю всё больше и больше ощущать эмоции ворона. Я чувствую боль Морргота, так же, как могу чувствовать боль Минимуса.

Всё это из-за моей странной близости с животными…

Я глажу шею Ропота, пытаясь считать его эмоции, но мысли и чувства коня остаются для меня непостижимыми, что добавляет ещё больше загадочности моим отношениям с животными.

Вдруг меня посещает мысль. Она связана с животными, а не со мной. Что если логово, в котором живёт Минимус, такое же великолепное, как это гигантское каменное гнездо? Что если, как и вороны, он и его собратья построили подводную империю?

Я уже собираюсь спросить об этом Морргота, как вдруг он разделяется на двух воронов. Это поражает меня точно так же, как и в первый раз. Хотя, в первый раз два ворона слились в одного.

Мой пульс начинает стучать все быстрее, но пульсацию поглощает глухой плеск — вода.

Траншея, по которой мы ехали, сужается и становится менее глубокой. Ропот останавливается, принюхивается, а затем стучит копытом по влажному камню.

— Что за…

И прежде, чем я успеваю закончить свой вопрос, конь пятится, а затем начинает скакать галопом, из-за чего мне приходится пригнуться к его шее.

Он собирается прыгнуть!

Мы всё так же несёмся по направлению к стене, только на этот раз никуда не сворачиваем. Он прыгает, и моё сердце подскакивает вместе с ним. Я не смею дышать, пока Ропот не преодолевает каменную преграду с него ростом, и его копыта не начинают стучать по ровной дороге. Сродни столбам, земля здесь гладкая и блестящая, точно лёд, и отражает каждый солнечный луч.

— Ты сумасшедшее создание.

Я похлопываю и глажу шею Ропота, который останавливается и удовлетворенно ржёт.

Когда мой пульс успокаивается, я начинаю искать глазами воду, которую я услышала, но не нахожу её источника. Может быть, моё тело настолько устало, а язык настолько высох, что я её себе придумала?

Может быть, поток течёт с другой стороны?

Я цокаю языком и дёргаю за поводья, но конь не спешит заходить в тёмные тени, притаившиеся между столбами.