Дом яростных крыльев (ЛП)

«Ты рискуешь жизнью, чтобы завоевать сердце своего любимого принца. Я всего лишь ступенька на твоём пути».

Мои щёки вспыхивают из-за того, что он осведомлён о причинах, по которым я согласилась собрать железных воронов.

— Именно Бронвен рассказала мне о пророчестве. Не я его придумала.

Не то, чтобы я должна перед ним объясняться.

Напряжение, повисшее между нами, перечёркивает все дружеские чувства, которые возникли между этой говорящей птицей и мной.

После долгой паузы, я, наконец, нарушаю тишину.

— И всё же. Кахол мёртв?

«Нет».

— Где он? Почему Бронвен решила найти меня, а не его? Почему он меня оставил?

«Потому что он в тюрьме».

— Где?

Морргот смотрит на сверкающий океан, который расплескался у подножия горы, точно шлейф платья какой-нибудь чистокровной фейри. Точнее смотрит на дно океана.

Мою кожу начинает покалывать.

— На корабле? — мой шепот звучит так громко, что я начинаю беспокоиться о том, что отряды люсинцев, которые меня преследуют, могут его услышать.

«Ты знаешь о корабле?»

— Антони упоминал о нём в ту ночь, когда рассказывал мне о битве при Приманиви.

«И Бронвен ему доверяет…»

Я резко поворачиваю голову и смотрю прямо на Морргота.

— Этот мужчина только и делает, что отчаянно помогает твоему делу.

«Ты действительно думаешь, что он делает это по доброте душевной?»

— Возможно, его борьба не совсем бескорыстна, но я тебя уверяю, он не упоминал никаких больших секретов, когда рассказывал мне о битве, случившейся ещё до моего рождения.

Я тяжело дышу, отчасти из-за быстрого шага, отчасти из-за того, что меня очень раздражает тот факт, что это подозрительное существо так плохо думает обо всех тех, кто рискует своими жизнями, чтобы вернуть его к жизни.

— А знаешь что? Я надеюсь, что ему есть от этого какая-то выгода.

«Бронвен пообещала ему горы золота».

— Как я понимаю, золота из сундуков Регио?

«Нет».

— Ты хочешь сказать, что где-то в Раксе у прорицательницы зарыто собственное золото?

«Нет».

— Тогда откуда, скажи пожалуйста, возьмётся это золото?

«От меня».

— У тебя есть золото?

«Почему это тебя шокирует?

— Потому что ты птица! Разве у птицы могут быть деньги? Тебе дал их твой хозяин?

«Никто мне ничего не давал, Фэллон».

Глаза Морргота мрачно сияют на фоне непроглядно чёрного неба, словно он раздражён тем, что я сужу о нём по его физической оболочке.

«Я заработал каждую монету из своих богатств благодаря выгодным соглашениям и своей упорной работе».

Я фыркаю. Не могу сдержаться. Я представляю, как Морргот стучится клювом в двери со свитками пергамента в когтях. А затем, что ещё более нелепо, как он тащит плуг по полю.

— Ты хочешь сказать, что твои железные когти и клюв, помогли тебе заработать богатство честным путем?

«Ты меня раскусила. Благодаря своему магическому арсеналу, у меня была возможность грабить, подслушивать и убивать на радость себе и людям».

Наступает тишина.

«Разве может птица заслужить преданность окружающих каким-то иным способом?»

Истории, которые рассказывала нам директриса Элис, может быть, и были придуманы фейри, которые боялись воронов, но все они основывались на фактах. А то, что Морргот — опасное создание — это факт. Создание, которое, не задумываясь, может убить тебя.

Воспоминание о двух эльфах заставляет желчь подступить к моему горлу. Я с трудом сглатываю, чтобы протолкнуть её вниз.

«Я должен внушать тебе ужас, Behach 'Ean».

«Бейокин»? Я стараюсь подавить своё любопытство, потому что мне не интересны его язвительные прозвища, и я не могу поверить в то, что слова, сказанные после нашего недружелюбного разговора, которые настолько ужасно звучат, значат что-то доброе.

— Скажи мне, Морргот, ты собираешься разрубить меня как тех двух эльфов, как только я освобожу все пять твоих воронов?

Он без колебаний отвечает.

«Ты мне будешь больше не нужна».

Он либо самое омерзительное создание на свете, либо ему стоит поработать над своим чувством юмора.

— Другой бы сказал, что иметь среди союзников королеву — может быть полезно.

«Зависит от того, чья это королева».

Я хмурюсь, так как если он слышал пророчество, он должен знать, что я стану королевой Данте. О, Боги, неужели он думает, что я стану королевой Марко?