Дом голосов

Он схватил смартфон, проверил уровень заряда. Запись сеанса Ханны Холл длилась пару часов, аккумулятор мог разрядиться. Но он должен был узнать «остальное», как это определила Уолкер. Он кликнул номер, который уже находился в памяти телефона.

— Стало быть, вы прослушали? — тут же, после пары сигналов, спросила психолог.

— Да, — ответил Джербер.

— Что вы об этом думаете?

— То же, что и прежде: Ханна Холл убила братика, когда была еще совсем маленькой. Может быть, непреднамеренно; может быть, то был несчастный случай; ясно одно: родители подумали, что суд все равно отнимет у них дочь. И решили оградить Ханну от того, что она совершила, увести ее подальше от мира, чтобы она никогда не узнала правду. Ради этой цели они избрали такой образ жизни, при котором не общались с другими людьми, держались от них на расстоянии и не нуждались ни в ком… Но очевидно, должны были заплатить за это какую-то цену: скажем, не имели возможности обратиться к врачу.

— Вы бы стали рисковать жизнью сына без веской на то причины? — вдруг вспылила Уолкер.

— Конечно нет, — отвечал Пьетро с явной неохотой. — Но что вы хотите этим доказать?

— Только то, что они бежали от более серьезной опасности, может оправдать поведение родителей Ханны во время болезни дочери.

— Вы имеете в виду чужих? — усмехнулся Джербер. — Не было никаких чужих. Родители Ханны бежали от самих себя и от общественного мнения. По отношению к своему ребенку возможен самый безудержный эгоизм, достаточно назвать его любовью.

Сам Пьетро хорошо это знал, испытал на своем опыте, от собственного отца.

— А что вы скажете о девочке из сада?

— То, что Ханна уже в детстве слышала голоса… Увы, как все шизофреники.

Надо было прислушаться к суждению Сильвии, та раньше их обоих поставила диагноз, выявила патологию Холл. Теперь он влип, связался с сумасшедшей иностранкой, даже не зная, на что та способна.

…На суде это не было доказано, но полиция подозревала, что Ханна Холл намеревалась похоронить младенца живым…

— Значит, по вашему мнению, все сводится к наличию воображаемой подруги? — спросила Уолкер, которую его объяснения явно не удовлетворили.

— Белокурая подружка в белых сандалиях и в платье с желтыми пчелками: ею Ханна хотела бы быть, но не была, — обычной девочкой, такой, как все. Этот образ создала психика Ханны, чтобы ей не приходилось в одиночку противостоять реальности, — настаивал он на своем, слегка раздраженный.

— Какой конкретно реальности?

— А вот какой: Ханна всегда знала, что виновна в гибели Адо, но иногда лучше, если истину нам откроет кто-то другой.

— Не Ханна Холл ищет уловки, чтобы ускользнуть от реальности, доктор Джербер… Но вы сами.

— Можно узнать, что вас так пугает в этой женщине? Почему бы вам не объяснить, по какой причине вы до сегодняшнего дня утаивали от меня эту запись…

Уолкер ответила не сразу.

— Ладно, — наконец сдалась она. — У меня была сестра, двойняшка, ее звали Литц.

— При чем здесь это? И почему «была»?

— Потому, что она умерла в восемь лет от острого аппендицита.

Пьетро Джербер издал короткий смешок.

— Вы действительно думаете, что…

Коллега не дала ему закончить фразу:

— Хотя дело было зимой, Литц похоронили в ее любимом платье: хлопчатобумажном, с желтыми пчелками.

19

Судья Бальди, облаченная в длинный бархатный халат, расхаживала в тапках у себя дома по гостиной, расположенной на третьем этаже палаццо, выходящего на Арно, у Понте Веккьо. Комната под кессонным потолком была роскошно обставлена. Антикварная мебель, ковры, гобелены и шторы. Столики, этажерки, тумбочки ломились от ценных безделушек, большей частью статуэток и вещиц из серебра.

В семнадцатом веке Бальди успешно вели торговлю и скопили немалое состояние. Несколько поколений наследников жили на ренту, не утруждая себя ничем, тем более работой. Но последней представительнице рода претила праздная жизнь, она освоила профессию и обрела свой путь в реальном мире.

До того как осесть в кабинете по делам несовершеннолетних, Анита Бальди была социальным работником «на земле», не боялась запачкать руки и приобрела немалый опыт в расследованиях. Выросшая в роскошных апартаментах, она ходила по убогим квартирам, баракам, настоящим кругам ада, которые язык не поворачивался назвать «домом». Все для того, чтобы найти детей, терпящих бедствие, и спасти их.

Пьетро Джербер оглядывался вокруг, спрашивая себя, правильно ли он поступил, явившись в столь поздний час спросить совета у старой знакомой. Он вкратце поведал Бальди о событиях последних дней, не упомянув пока что Ханну Холл. Теперь сидел, выпрямившись, в обитом парчой кресле, все еще слишком напряженный, чтобы откинуться на спинку. Он пришел просить об одолжении.

Судья приблизилась, протянула стакан воды, который попросил Пьетро.

— Очевидно, твоя коллега поддалась внушению.