Дом голосов

Сотрудница изучила записку судьи, потом подняла взгляд на усталое лицо Джербера. Может, задавалась вопросом, не болен ли он.

— «Модуль двадцать три», — произнесла она с некоторой опаской.

— Да, — подтвердил психолог, не пускаясь в дальнейшие разъяснения.

— Проверю в базе данных, — заявила женщина и исчезла в соседней комнате, где хранились судебные дела.

В ожидании Джербер сел перед одним из столов, прикидывая, сколько времени займут поиски. Он пришел очень рано, надеясь быстро решить вопрос. И действительно, долго ждать не пришлось.

Женщина явилась через десять минут, но с пустыми руками.

— На это имя не значится «Модуль двадцать три», — объявила она.

Это не укладывалось у Джербера в голове, он был убежден, что после «ночи пожара» Ханну отдали на удочерение за границу.

— Вы хорошо проверили?

— Конечно, — даже немного обиделась сотрудница. — У нас не значится никакой итальянской девочки, которую препоручили иностранной семье и которая стала зваться Ханной Холл.

Пьетро Джербер почувствовал, что совсем обессилел. Вечерний визит к Бальди оказался совершенно бесполезным. Более того, к сплетенной из тайн паутине, которая опутывала пациентку, прибавился новый узел.

Похоже, прошлое Ханны Холл оставалось секретом, хранимым только в ее памяти. Желая узнать его, психолог должен был снова погрузиться во тьму ее сознания.

Выйдя из здания суда, психолог решил сразу отправиться к себе в центр. На лестничной площадке остановился. Кто-то ждал его, скрываясь в полутьме. Он тихо подошел и увидел Ханну Холл: она, скорчившись, сидела в углу рядом с дверью, прямо на полу. Женщина спала, но на мгновение Джерберу показалось, что она лишилась чувств.

В заблуждение его ввел синяк, покрывавший правую сторону лица, пострадали глаз, висок и часть щеки. Джербер заметил также, что ремешок сумки порван. Одежда тоже пострадала, и сломался каблук.

— Ханна, — позвал он вполголоса и осторожно встряхнул.

Та мгновенно проснулась, широко раскрыла глаза и отпрянула в ужасе.

— Не бойтесь, это я, — попытался он ее успокоить.

Женщина не сразу поняла, что опасности нет.

— Извините, — сказала она, торопясь привести себя в порядок, явно смущенная тем, что ее застигли в таком состоянии. Тыльной стороной ладони отерла слюну, скопившуюся в уголках губ, поправила упавшие на лоб волосы, на самом деле всячески стараясь скрыть кровоподтек.

— Что с вами случилось? — спросил психолог.

— Не знаю, — ответила она. — Кажется, на меня напали.

Изумленный, Джербер вдумался в услышанное. Кто мог сотворить такое и почему?

— Это случилось утром, по дороге сюда?

— Нет, вчера вечером, после одиннадцати.

Джербер понял, что женщина провела здесь всю ночь. Он не стал задаваться вопросом, почему она не вернулась в гостиницу, ибо вспомнил старую пластинку, которая звучала на пустынных улицах Флоренции. «Простые радости».

— Не хотите рассказать мне, как это произошло?

— Я вышла из отеля «Пуччини», у меня кончились сигареты, хотела найти автомат. Опустился туман, густой-густой, и я, наверное, заблудилась. Немного погодя услышала рядом чьи-то шаги. Кто-то схватил меня, толкнул, опрокинул на землю. Я ударилась лицом, думала, что меня хотят ограбить, но нападавший убежал. Больше я ничего не помню. — Она помолчала. — Ах да, — добавила она, спохватившись. — Когда я пришла в себя, у меня в руке было это…

Она раскрыла ладонь и показала Джерберу маленький предмет.

Черную пуговицу.

Психолог взял ее в руки, пристально рассмотрел. На ней даже оставалась оборванная нитка.

— Нужно пойти в полицию, — сказал он.

— Нет, — тотчас же ответила Ханна. — Пожалуйста, не надо, я не хочу!

Джербера поразила такая реакция, явно чрезмерная.

— Ладно, — согласился он. — Но давайте пройдем ко мне: нужно что-то сделать с этим синяком.

Он помог Ханне подняться, отпер дверь и повел ее по коридору. Вдобавок к шишке на голове Ханна хромала. Более того, складывалось впечатление, будто она до сих пор в шоке. Поддерживая ее, Джербер оказался очень близко, он чувствовал теплый запах, исходящий от неизменного черного свитера. Совсем не противный. В глубине, под дешевым мылом, потом и табаком, в нем таилась какая-то сладость. Пьетро усадил Ханну в кресло-качалку.

— Тошнота, головная боль?

— Нет, — отвечала она.

— Тем лучше, — заключил он. — Поищу что-нибудь, чтобы приложить к лицу.

Он спустился в бар на углу и вскоре вернулся с колотым льдом, завернутым в салфетку. Ханна курила свою первую «Винни», но, когда она подносила сигарету к губам, Джербер заметил, что рука у нее дрожит больше обычного.

— Я мог бы раздобыть для вас рецепт, — предложил он, вообразив, будто ей не хватает препаратов.

— Спасибо, не нужно, — вежливо отказалась она.