Доктор Данилов и медицина будущего

– Разумеется, – согласился Данилов. – Но в «приемнике», с его кадрами, знание психологии особенно ценно. Мацнёв – прирожденный завприемником, человек на своем месте. И какой на нем висит криминал? Его разве судили? Нет. Вполне возможно, что он остался в стороне от приписок. Знать, конечно же, знал, но непосредственно этим не занимался.

– Зам по КЭР – и в стороне? – недоверчиво прищурилась Елена. – Как такое возможно? Он же контролирует всех узких специалистов…

– Но откуда ему знать, явился пациент к специалисту или же нет? – возразил Данилов. – Он же не может стоять у каждого над душой.

– Подозреваю, что он просто выкрутился, – не сдавалась Елена.

– Ты можешь подозревать его в чем хочешь, но «анамнез» у него чистый, – Данилов пристально посмотрел на жену. – Что же касается Хильчука, то вторая хирургия – скоропомощная, работает по «острому животу».[36] Кадровая ситуация чуть получше, чем в приемном покое. Заведующий должен обладать всеми командными качествами и, вдобавок, быть хорошим хирургом, а это, знаешь ли, не каждому дано. Определенное самопожертвование тоже требуется, поскольку все прорехи в графике дежурств приходится закрывать своим телом. Хлопотно, суетливо, да еще и огребаешь на каждом шагу. Не мне рассказывать, сколько жалоб пишут на хирургов, и не тебе слушать.

– Хорошо, – кивнула Елена. – А что ты скажешь про Сафарову? Она-то не абдоминальной[37] хирургией заведует, а элитарной гинекологией.

– Если бы ты была бы в теме, то знала бы, что гинекология в больнице Буракова слабая, – мягко упрекнул Данилов. – На уровне заводской больницы, не более того. Кафедры нет, корифеев нет, короче говоря – так себе отделение, серединка на половинку с большой натяжкой. Возможно, что Сафарову взяли для того, чтобы вытянуть отделение из условного «болота». Насколько я понимаю, она знающая и энергичная тетка, из тех, что коней на скаку останавливают. Может и сумеет…

– Ты напоминаешь мне Карадура из спрэгдекамповского «Короля поневоле», – задумчиво сказала Елена. – Тот тоже старался думать о людях хорошо и никакие обломы не могли свернуть его с этого пути. Ладно, как говорится – мое дело предупредить.

– Спасибо за предупреждение, – церемонно поблагодарил Данилов и занялся мясом.

Елена, как и положено заботливой супруге, взяла на себя самую трудоемкую часть дела – чистку моркови и картофеля. При этом она выразительно посматривала на правую руку Данилова, которую пока еще приходилось бинтовать, поскольку пластырь на ладони не держался. Собственно, помехой служил только бинт, а рука уже действовала вовсю, разве что только нож приходилось держать несколько иначе, чтобы спинка рукояти не давила бы на рану. Но мясо было заранее разрублено на порционные куски и требовалось только срезать с некоторых из них лишний жирок. Туго обтягивающие руку виниловые перчатки на бинт не налезали, а вот одноразовые полиэтиленовые, запас которых всегда хранился в верхнем ящике кухонной тумбочки, пришлись весьма кстати, только приходилось перехватывать перчатки внизу канцелярской резинкой, чтобы в них не затекала вода – «голь на выдумку хитра», как сказала бы мать.

Закончив подготовительные работы, Данилов налил в чайник воды и включил его, для чего потребовалось крайне малое волевое усилие. «Молодец, Вольдемар! – мысленно похвалил себя Данилов. – Нехрена кормить неврозы, они от этого только крепчают». В воспитательных целях он некоторое время держал руку на ручке закипающего чайника, удивляясь тому, насколько изворотливой может быть человеческая мысль. Вывести оголенный провод на ручку чайника – это же затея в стиле Джеймса Бонда! Эх, знать бы, кто из сотрудников больницы такой рукастый…

«Для этого особых умений не нужно, – заметил внутренний голос. – Разве сам не смог бы провести такое «усовершенствование»?».

Голос был прав. Подсоединить провод к нужным местам и спрятать его в желобке – дело нехитрое, доступное любому мало-мальски сведущему в электрике человеку. Подумаешь, бином Ньютона! С учетом гусевского перелома успех обещал быть стопроцентным, ведь никто, кроме Данилова, не стал бы пользоваться чайником. Теоретически это могла бы сделать сестра-хозяйка терапевтического отделения, прибиравшаяся в кабинете доцента Гусева, но зачем ей пить чай в чужом кабинете, если у нее есть собственный? Могла ли она заметить произошедшую с чайником перемену? Вряд ли, она пыль по углам и на подоконнике перманентно не замечает, где ей к чайнику присматриваться?

Мария Владимировна явилась в «час праздности», когда мясо и овощи пребывали в духовке. С торжественным видом Данилову вручили синий кашемировый шарф в мелкую симпатичную клетку и блокнот в твердом переплете, имитирующем дверь с табличкой «221b».

– В таком блокноте только шифром записи делать, – сказал Данилов, разглядывая подарок.

Позавчера, в День защитника, ему подарили респектабельный кожаный портфель. «Ты с ним выглядишь, как профессор!», восхитилась жена. «До чего я докатился? – подумал Данилов. – Уже и дома недоделанной докторской попрекают».