Доктор Данилов и медицина будущего

Спустя полчаса на противне остался «кусок вежливости» – последний кусок, который принято уступать ближнему. Мария Владимировна заявила, что в нее больше не влезет, поэтому родители разделили остаток между собой. Вымыв посуду, дочь усвистала в гости к подруге (а, впрочем, не исключено, что и на свидание, уж больно старательно наводила красоту перед выходом).

– Меня тоже терзают смутные сомнения, – сказала Елена, когда они остались вдвоем. – Ты изучаешь работу скоропомощного комплекса, находишь некоторые… хм… отклонения, и вдруг укладываешься в реанимацию… Как-то все это странно и удивительно. Тебя реально ударило током или ты это подстроил?

– Это подстроил не я, – ответил Данилов. – Я сейчас тебе все расскажу, но при одном условии – ты не станешь устраивать сцен и пытаться ограничивать свободу моих действий? Договорились?

– Договорились, – легко согласилась жена. – Мог бы и не предупреждать, я не первый год замужем и знаю, что сценами тебя не пронять, а что касается ограничения свободы… – она пренебрежительно махнула рукой, давая понять, что это занятие абсолютно бесперспективно. – Во что ты опять ввязался, Данилов?

– В очередную историю, – усмехнулся Данилов. – Во что я еще могу ввязаться? Для романов я слишком стар, а для написания мемуаров слишком молод.

Глава десятая. Чрезвычайный консилиум

– Пообещай мне, что ты и близко не подойдешь к этой проклятой больнице! – потребовала Елена, выслушав недлинный рассказ Данилова. – И я считаю, что тебе следует обратиться в полицию! Мало ли, что чайник выбросили? И не такие «глухие» дела раскрывались?

– Во-первых, ты обещала не вмешиваться в мои дела, – напомнил Данилов.

– Но это не означает…

– Во-вторых, я не идиот и не собираюсь рисковать попусту, – Данилов слегка повысил голос, давая понять, что перебивать его не следует. – Но разобраться в происходящем я намерен. Как – это другой вопрос, сейчас речь не об этом. Что же касается полиции, то скажи сама – насколько убедительной выглядит моя история? Чувак схватился мокрой рукой за чайник, получил удар током и теперь пытается убедить окружающих в том, что его хотели убить. Кто хотел? Администрация больницы имени Буракова… Ты сама не вызвала бы психиатров? Только честно!

– Ну-у-у… – Елена задумчиво наморщила лоб. – Вопрос в том, насколько убедительным будет твое объяснение…

– Нисколько не убедительным! – Данилов поднял вверх правую руку и загнул мизинец. – Доказательств нет, это первое. Второе! – к ладони прижался безымянный палец. – В покушении на убийство обвиняются не какие-то уголовники, а добропорядочные члены общества – главный врач крупной больницы и его заместитель. Третье! – Данилов загнул средний палец. – Версия с мокрой рукой вполне убедительна. Может еще и ручка слегка разболталась или где-то оплавилась, а я не заметил. Четвертое! – настала очередь указательного пальца. – Электротравма может вызывать расстройство психической деятельности. И пятое, – на указательный палец лег большой, – мне совершенно не хочется тратить время на бесполезные разговоры с представителями правоохранительных органов, – Данилов опустил руку и разжал пальцы. – Я бы предпочел поговорить с тобой. Сторонний беспристрастный взгляд очень важен.

– Я не могу быть беспристрастной, когда дело касается тебя! – нахмурилась Елена. – Ты же мне не безразличен!

– А ты попробуй! – с нажимом сказал Данилов. – Отставь эмоции в сторону и используй только логику. К тому же речь пойдет не обо мне, а о том, что творится в уютной богадельне имени академика Буракова. Кстати, ты веришь в существование хирургов, у которых не бывает неудачных операций?

– Верю! – кивнула Елена. – Неудачу всегда можно спихнуть на ассистента или анестезиолога. А мы уже обсуждаем ситуацию?

– Нет, – улыбнулся Данилов, – это была разминка. Первый вопрос по делу такой – стоит ли овчинка выделки? Оправданны ли в данной ситуации крайние меры?

– Вполне! – не раздумывая ответила Елена. – Дело не в ситуации, а в системе ценностей. Если для человека карьера важнее всего остального, то ради карьеры он пойдет на любые средства!

– Карьерные соображения важны для главного врача, – уточнил Данилов. – Начмеду пенсия в окно светит, она должна прекрасно понимать и, конечно же, понимает, что карьерных перспектив у нее нет. А всеми делами заправляет она…

– Достоинство – тоже великая ценность! – Елена подняла вверх указательный палец. – Одно дело, если ты уходишь на пенсию под аплодисменты, с грамотой от департамента и расписным самоваром…

Данилов понимающе усмехнулся и подмигнул жене.

– И совсем другое, когда тебя вышибают пинком, изрядно потрепав перед этим нервы, – продолжала Елена. – В первом случае твой портрет висит на какой-нибудь Доске почета, тебя приглашают на праздничные мероприятия и дарят конфеты с шампанским, а во втором – просто вычеркивают из жизни. Уход на пенсию травматичен сам по себе, а плохой уход травматичен втройне. Особенно для амбициозных людей. Так что не спеши сбрасывать Евгению Юрьевну со счетов.