Доктор Данилов и медицина будущего

– Эта дура только по фамилии Удалова, а по жизни она Унылова. Вечно чем-то недовольна, постоянно права качает… С головой у девки плохо, да и со всем остальным тоже. Очередной хахаль после месячного знакомства растаял в тумане, а с предыдущим вышло хуже – он переключился на ее младшую сестру…

– Ну это не так страшно – жених в семье остался!

– Ха-ха! А Ирка чуть не повесилась с горя…

Данилов не заметил, как заснул. Спал он на удивление хорошо – крепким сном без сновидений и проснулся в седьмом часу от шума проехавшей мимо каталки. Скорее даже не от шума, а от запаха – бригада скорой помощи привезла «бессознательного» бомжа.

Пользоваться «персональным туалетом», когда мимо снуют люди, было решительно невозможно. Коллеги вошли в положение и после утреннего осмотра Данилов, завернувшись в простыню наподобие древнего римлянина, воспользовался удобствами в ординаторской, а затем выпил чаю с сушками и почувствовал себя не пациентом, а человеком.

По стенам ординаторской были развешаны самодельные плакатики с изречениями, из которых Данилову больше всего понравилось: «Каждый врач может стать пациентом, но не каждый пациент способен стать врачом». Одна фраза – а смыслов несколько. Во-первых, врач должен помнить, что он тоже может стать пациентом и ощутить на своей шкуре все тяготы и невзгоды пациентской жизни. Во-вторых, пациентам в вежливой форме указывают на разницу между ними и врачами, а то у нас все замечательно разбираются в футболе, политике и медицине, настолько замечательно, что то и дело профессионалам советы дают. В-третьих, констатируется нерасторжимая связь между пациентами и врачами…

«Эк тебя на философию-то повело после подпитки организма электричеством!», поддел внутренний голос.

До полудня Данилова показали кардиологу, невропатологу, хирургу, который сменил повязку на руке, и травматологу. Целесообразность последней консультации немного удивила, но завотделением считал, что любое падение с высоты собственного роста является показанием для осмотра травматолога – мало ли где какая трещина затаилась? По уму надо было пригласить его вчера, да как-то засуетились и забыли, но сегодня уж обязательно. Осмотр закончился десятиминутной лекцией об отдаленных последствиях протезирования коленного сустава.[26] «Искусственные суставы не любят чрезмерной нагрузки», несколько раз повторил травматолог. Можно подумать, что естественные суставы ее очень любят!

После консультаций началась обычная «комедия положений». Нет-нет, из реанимационного отделения мы вас выписать не можем. Сейчас переведем в терапию, вот оттуда и выписывайтесь, иначе никак… В терапии пришлось долго ждать заведующего отделением Дудышева, который был на совещании у главного врача, так что выписался Данилов только в четвертом часу. Заведующий выдал ему коробку с материалами, портфель и куртку – все, что хранилось в кабинете Гусева. Коробку Данилов забирать не захотел – набил бумагами портфель, отчего тот распух и стал напоминать саквояж, с которым врачи ходили в старину. В кабинете заведующего стоял точно такой же чайник, что и у Гусева. Присмотревшись к нему, Данилов понял, что его догадка верна – в пазе между двумя составными частями ручки – передней и задней, запросто можно было скрыть полуторамиллиметровый провод, а большей толщины и не нужно.

На прощание Дудышев предложил «обращаться, если что, в любое время» («Вот прямо больше не к кому обратиться!», недружелюбно подумал Данилов) и дал свою визитную карточку, двуязычную, с золотым тиснением и затейливым «завитушечным» шрифтом. Круче были только визитки доцента Савельева – деревянные, с кружевной сквозной резьбой. Вот зачем научному работнику выпендрежная визитка? А чтобы впечатление произвести – смотрите, какой он я!

Велик был соблазн вызвать такси и уехать домой, но Елена, с которой Данилов успел за сегодняшний день переговорить три раза, взяла с него слово, что в одиночку он домой не поедет. Жена явно перестраховывалась и, вообще, смысла в ее сопровождении не было никакого, но раз уж пообещал, то надо соблюдать. Сидеть в отделении было уныло, поэтому Данилов спустился вниз.

В вестибюле главного корпуса был установлен памятник академику-хирургу Буракову, проработавшему здесь четверть века – со дня открытия больницы в 1980 году до 2005 года. За свою карьеру академик Бураков выполнил более восьми тысяч операций и молва утверждала, что все они были успешными, во что верилось с трудом, ведь неудачи случаются и у самых корифеистых корифеев. Бураков был изображен стоящим на кафедре. В правой руке, под которой лежала книга, он держал очки, а левую протягивал вперед, словно жестикулируя ею. С памятником были связаны сразу три традиции. Хирурги перед операцией терли левую руку академика для того, чтобы вмешательство прошло успешно. Студенты перед зачетами или экзаменами терли книгу. А пациенты, которым предстояла операция, натирали академику нос. В сумеречные дни, когда уличный свет освещал памятник скудно, казалось, будто нос, рука и книга парят в воздухе.