Доктор Данилов и медицина будущего

Оставить при себе мобильный телефон, ясное дело, не разрешили – лишь дали на некоторое время для совершения неотложных звонков. Данилов позвонил Елене и шефу. Оба разговора получились крайне нудными – жене пришлось долго объяснять, что все уже в полном порядке и незачем наводить шороху своим посещением, тем более, что официально посещения родственников в реанимационных отделениях не разрешены. Шеф же надумал организовать экстренный перевод Данилова в семьдесят седьмую больницу, потому что «дома и стены помогают». Насилу удалось объяснить, что в больнице имени Буракова коллеге-доценту создали идеальные условия, и что Данилову совсем не хочется всей этой переводной суеты с новыми осмотрами. Зачем суетиться, если завтра (тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы) можно будет выписаться?

– А вы уверены, что они там на ночь звук у мониторов не выключают, чтобы спалось слаще? – с ехидцей поинтересовался шеф. – Передайте-ка телефон старшему врачу смены…

После того, как старший врач переговорил с шефом, в зале была произведена «рокировка» – койку на которой лежал Данилов, поменяли местами с той, что стояла напротив сестринского поста. Ширму поставили только с одной стороны, а от медсестер Данилова закрывать не стали. Спасибо любимому руководителю за проявленную заботу – теперь пользоваться «персональным туалетом» придется на глазах у посторонних. Хорошо еще, что совсем туалета не лишили, это же нарушение правил – вдруг во время отправления потребности пациент свалится с табурета и получит травму? Но, будучи в ясном сознании и удовлетворительном состоянии, пользоваться судном в постели как-то неловко, не только с моральной точки зрения, но и с физической тоже. Впрочем, и рядом с постелью тоже не айс.

Повернувшись к посту спиной – для размышления о важном нужно хотя бы условное уединение – Данилов начал прикидывать варианты.

Руки у него были абсолютно сухие, это точно. Да и потливостью ладоней он никогда не страдал, так что вариант «влажные руки» можно отбросить. К тому же, ручки хороших современных чайников абсолютно безопасны, провод проходит внутри, и он надежно изолирован – даже если взяться мокрой рукой, то ничего не случится. А у Гусева был хороший «бошевский» чайник.

Хороший? Нет, не такой уж и хороший… Кто-то явно его доработал. Как? Элементарно – вывел наружу проходящий в ручке фазный провод, спрятал его в пазу (ручка-то сборная) и, возможно, даже закрасил корректирующей жидкостью, чтобы медь не выделялась на белом фоне. Чайник обычно включают, держа руку на ручке. Включил – получил удар.

«А тебя ведь грохнуть хотели, Вова!», сказал внутренний голос и был совершенно прав. Если взять провод достаточного сечения, который не перегорит сразу же, то эффект может быть летальным, ведь пальцы под действием тока чаще всего сжимаются и продолжают удерживать источник. Интересно, почему ему удалось отделаться кратковременной потерей сознания и пораненной рукой? Разжал пальцы или же сработало устройство защитного отключения?

От размышлений Данилова отвлек приход Евгении Юрьевны.

– Ох, беда-то какая! – сокрушалась она, переглядываясь с заведующим отделением и старшим дежурным врачом. – Хорошо, что все обошлось! У меня самой сердце чуть не остановилось, когда мне сказали, что вас током ударило! От этих чайников вечные проблемы, недаром в свое время их запрещали держать в кабинетах. Хочешь чаю – иди в буфет, там всегда кипяток есть. Но куда-то идти – это же так неудобно… – Евгения Юрьевна скорчила недовольную гримасу. – Нет, я никого не упрекаю, просто делюсь своим мнением. Как вы себя чувствуете, Владимир Александрович? Всем ли довольны? А то мне уже из департамента звонили…

– Все хорошо, спасибо, – ответил Данилов и мысленно помянул недобрым словом чересчур заботливого шефа. – Там в кабинете на столе истории болезни остались…

– Не беспокойтесь, Владимир Александрович, все в порядке. Истории в архиве, ваши документы в кабинете заведующего терапией, а то мало ли – вдруг опять затеряются…

«Затеряются», а не «пропадут», отметил Данилов.

– И чайник новый Серафима Яковлевна уже выписала…

– А старый где?

– Выбросили к чертям собачьим! – Евгения Юрьевна удивленно посмотрела на Данилова. – А что с ним еще делать? Чинить? Так овчинка выделки не стоит, проще новый выдать!

«Замечательно! – подумал Данилов. – Если чайник выбросили, то хрен кому что докажешь». Воображение нарисовало картину разговора с сотрудником органов. «Я подозреваю, что меня хотели убить». «А какие доказательства у вас есть?». «Доказательств нет, поскольку нет чайника, ставшего орудием убийства, но зато у меня есть соображения». «С соображениями, Владимир Александрович, лучше обращаться к психиатрам, а мы работаем с фактами…». Обращаться к психиатрам Данилову категорически не хотелось. Плавали – знаем.[25]

Пожелав Данилову скорейшего выздоровления, Евгения Юрьевна ушла. Следом за ней ушел и заведующий отделением. Отсутствие начальства переключило сотрудников в режим «вольно». Дежурные медсестры уселись чаевничать на посту. Разговаривали они шепотом, но Данилову все было слышно.