Дочери войны

Озираясь по сторонам, она быстро миновала деревню. Еще не начало светать. На улице – никого, но осторожность не бывает чрезмерной. У задней двери клиники ее уже ждал голубой пикап. Только сейчас она по-настоящему поняла реальность происходящего. Открыв заднюю дверь, она прошла через клинику в дом Уго.

В коридоре она увидела Мари, рыдающую на груди мужа. Услышав шаги Элен, она повернулась.

– Я не могу его оставить, – всхлипывала Мари. – Скажи ему. Мы тридцать пять лет прожили вместе. Я не хочу расставаться с Уго.

– Не волнуйся, я выдержу, – ответил доктор, гладя ее по волосам.

Судя по глазам Мари, она не поверила ни одному его слову.

– Мари, вам надо ехать, – сказала Элен. – Выбор у вас невелик: спасаться бегством или попасть в лапы к нацистам. В первом случае у вас появляется шанс уцелеть.

– Зачем мне этот шанс без Уго? Что будет с ним, когда они узнают, что я исчезла? Почему нам нельзя уехать вдвоем?

– Если Уго поедет с вами, немцы почуют неладное и мигом пустятся в погоню. А так он скажет, что ничего не знал о вашей затее. Уверена, что капитан Мейер его поддержит. Думаю, капитан подтвердит, что Уго сам ошеломлен вашим исчезновением.

Просить Мейера о помощи было рискованно, однако наутро после встречи с Джеком Элен позвонила капитану. О плане она, естественно, не сказала ни слова. Речь шла только о просьбе поддержать доктора, поскольку ей необходимо проведать больную родственницу, живущую на побережье.

После этого Элен залегла на дно. Все выглядело так, словно она уехала тремя днями раньше Мари. Уго поддержал легенду, объясняя причину ее отсутствия пациентам и всем, кто спрашивал. Одновременно Мари постоянно находилась на виду, помогая мужу вместо уехавшей медсестры. Элен надеялась, что, как только в деревне узнают об исчезновении Мари, капитан поймет, о чем на самом деле его просила медсестра, и ему не останется иного, как подтвердить слова Уго.

И вот настал четвертый день. Пора отправляться в путь. Послезавтра нацисты явятся проверять наличие у Мари документов, подтверждающих ее арийское происхождение. Однако к тому времени Мари будет уже далеко.

Элен смотрела на Мари, судорожно цеплявшуюся за мужа. Эта женщина с самого начала по-матерински отнеслась к ней и сестрам. Как только могло существовать в мире столь чудовищное зло, если хорошие, ни в чем не повинные люди должны спасаться бегством? Как Гитлер сумел внушить многомиллионному народу, что преследование евреев и тех, у кого еврейские корни, – это благое, нужное дело? Такое просто не укладывалось в голове, и тем не менее в этой реальности они жили.

Она видела, как сильно возбужден и испуган Уго, хотя ради Мари он и пытался скрыть свои чувства.

Мари повернулась к Элен, перевела дыхание и подняла с пола свою совсем небольшую сумку.

– Встречаемся с Джеком возле пикапа. Ключи у него.

Супруги Маршан с невыразимой любовью и душевной мукой посмотрели друг на друга, затем Мари ободряюще улыбнулась и покинула дом.

Элен еще раз взглянула на Уго, с лица которого сразу же исчезла напускная бравада.

– Не тревожьтесь, – сказала ему Элен, поцеловав в обе щеки. – Мы позаботимся о Мари. Обещаю.

Выйдя, она увидела, как Джек помогает Мари забраться в пикап. Элен заглянула внутрь фургончика, плотно набитого запасными колесами и различными автомобильными приспособлениями. Там же разместился и мотоцикл, за которым Джек устроил место для Мари. Она молча села. Глаза у нее были сухими.

– Заранее прошу прощения. Запах здесь не самый приятный. Машинное масло. Если что-то понадобится, постучите в перегородку.

Джек закрыл багажную дверцу, обошел вокруг и сел на водительское сиденье. Элен уселась рядом.

– Готовы? – спросил он, коснувшись ее руки.

– Готова, – ответила Элен.

Его внимание к мелочам и обаяние действовали успокаивающе, и она улыбнулась вопреки своим страхам.

Джек завел мотор. Пикап выехал из деревни. Небо по-прежнему оставалось темным. Главное теперь – отъехать как можно дальше от Сент-Сесиль, двигаясь по проселочным дорогам и держась вдали от городов, занятых нацистами. Сначала в сторону Бержерака, но без заезда в город, поскольку там находился немецкий гарнизон. Джек свернул на запад, и пикап затрясло на пыльных сельских дорогах. Первоначально они собирались углубиться на юг и лишь потом повернуть на запад, однако сейчас ехали в направлении Бордо. Это было опаснее, зато позволяло сэкономить время. В Бордо находился Progandastaffel – дивизион пропаганды, не только отвечавший за пропаганду, но и контролировавший французскую прессу. Там же, в порту, была стоянка подводных лодок, а неподалеку – лагерь для интернированных Мериньяк-Бо-Дезер. Нужно объехать стороной и Гюрс – концлагерь вблизи По, где содержались преимущественно евреи и те, кого вишистское правительство сочло неблагонадежными.