Дочери войны

– А может, и не похож, – со смехом возразила Флоранс.

– Посмотрим, нет ли бабушки внутри.

Элен отперла и открыла дверь. Ветер, проникший вместе с ними, поднял облачко пыли, закружившейся в солнечных лучах. Дом был небольшим, но уютным. Как в любом месте, где никто не живет, здесь успела появиться плесень. На первом этаже находились кухня и тесная гостиная. Сестры поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, где обнаружили еще две комнаты. Выйдя на задний двор, они увидели выносную уборную и сарай.

– Такое ощущение, будто это место застыло во времени, – сказала Элен.

– Это у тебя. А я чувствую, что в нем по-прежнему живут люди.

– У меня не столько воображения, – ответила Элен, беря сестру за руку. – Когда Элиза окрепнет, своди ее сюда.

– Свожу, если только снова найду дорогу, – захихикала Флоранс. – Я думала, что мы окончательно заблудились и заснем в этом лесу на целых сто лет.

– Согласна, что это превосходное место встречи для партизан? Или для вас с Элизой. И никаких волков поблизости.

Пока Элен запирала дверь, Флоранс осмотрела запущенный сад, после чего сестры двинулись в обратный путь.

Ощущения, вызванные пустым домом, в котором остались невидимые следы обитателей, заставили Элен вспомнить эпизоды собственной жизни. Тем более что Флоранс, погруженная в свои мысли, не отвлекала ее разговорами.

Элен вспоминала годы, предшествующие рождению Флоранс. Тогда родители много смеялись, водили ее с Элизой в парк, качали на качелях под крики: «Выше, выше!» Летом они ездили на море, обычно в Девон – в Хоуп-Коув или на залив Ланнакомб. Иногда родители возили дочерей на полуостров Розленд в Корнуолле. Элен припомнились необычные выходные в Брайтоне. Тогда мать улыбалась, пела и бегала вместе с ними по песку. То было драгоценное, волшебное время, поэтому, когда отец отдалился от семьи, у Элен это вызвало замешательство и злость. Она долго перебирала свои поступки, силясь понять, в чем провинилась перед отцом.

Когда Элен исполнилось одиннадцать, ее и Элизу отдали в небольшую частную школу неподалеку от их ричмондского дома. Это время вспоминалось ей как годы одиночества. Внимание матери было поглощено Флоранс, а отец все чаще куда-то уезжал по делам. Счастливая пора в жизни Элен и Элизы закончилась.

Мать словно потеряла искорку жизни и уже не прощала старшим дочерям их шалости и проступки. А их дом становился все мрачнее. Элен быстро усвоила: стены и мебель – это еще не дом… Она закрыла глаза, вновь пытаясь вызвать картины счастливого прошлого, но оно, подобно птичкам колибри, куда-то ускользало.

Интересно, что сказал бы отец, если бы увидел ее сейчас. В детстве он часто ей повторял: «Учеба на собственных ошибках – лучший способ преуспеть в жизни». Если веришь в себя, нет ничего невозможного. Если упала – поднимись и иди дальше. Гордился бы отец ею, воздал бы должное ее силе и мужеству, похвалил бы ее способность заботиться о сестрах и готовность помочь Мари?

К появлению на свет Флоранс Элен отнеслась без восторга. В детстве ей нравилось доводить малышку до слез: она ее щипала и дергала за волосы. Несколько раз даже молилась, чтобы Флоранс куда-нибудь исчезла или умерла. Но Флоранс смотрела на старшую сестру с таким восхищением и восторгом, что Элен охватывала ненависть к себе. Однажды на улице Флоранс сбил велосипедист. Элен бросилась на помощь. Ее сердце громко колотилось от страха, что младшая сестра умрет. К счастью, травма оказалась несерьезной, но происшествие заставило Элен задуматься о своем отношении к Флоранс. Она поняла, что завидует младшей сестре, однако та ни в чем не виновата. После этого происшествия Элен поклялась себе, что будет любить Флоранс.

И теперь им предстояло расстаться. Она так любила Флоранс, что разлука вызывала физическую боль.

– О чем задумалась? – спросила у нее сестра. – Совсем в себя ушла.

– Прости. Я думала о Мари. И о прошлом. Удивительно, что прошлое не забывается и не умирает.

Через три дня Элен простилась с сестрами. Флоранс повисла у нее на шее и не хотела отпускать. Элиза ободряюще похлопывала ее по спине. Когда Флоранс разжала руки, Элен увидела, что та беззвучно плачет.

– Дорогая, вы великолепно проживете это время без меня, – начала Элен, и у нее дрогнул голос, но она взяла себя в руки и продолжила: – Честное слово. Вот увидите.

Флоранс шмыгнула носом, вытирая лицо рукавом:

– Дело не в этом.

– А в чем?

– Я за тебя боюсь.

– Дорогая, мы уже столько говорили об этом. Я же буду не одна, а с Джеком. Вы оглянуться не успеете, как я вернусь. Джек свое дело знает. А теперь, – Элен прищурилась, удерживая слезы, – обещайте, что будете заботиться друг о друге.

Обе сестры кивнули.

– Удачи! – прошептала Элиза. – Держись. У тебя все получится, и ты спокойно вернешься домой. Ты нам нужна.

У Элен зашлось сердце.

– Не думала услышать от тебя такое, – с улыбкой призналась она.

Элиза качнула головой. «Нет конца чудесам», – говорил ее взгляд.

Элен взяла рюкзак, повернулась и стремительно вышла, чтобы сестры не заметили, как тяжело у нее на душе.