Дочь полка 2

Тонкие слабые пальцы сжимали и разжимали маленький клочок сена. В нос бил привычный запах пыли, через дыру в крыше ярко сверкали звёзды. Время потихоньку близилось к рассвету, но светлячки не хотели покидать своего места и заканчивать мелодию. Столько песен было ещё не спето. Уходить рано. Рядом посапывал Васька, прислонившись спиной к боку матери. Пальцы тёти Агафьи так и остались у сына в непослушных волосах. Через перегородку спали соседи. Егор и Максим перед сном долго не могли поделить простыню. Так и сунули порознь и без неё. Она сползла с мальчиков и осталась лежать между ними. Недалеко от них лежала на боку баба Рая. Время от времени она резко выдыхала, похрапывая. Уснула вся Малиновка.

Не спала только одна Катя. Она безжизненно смотрела на звёзды, слушала сверчков и ждала. Ждала наших. Девочка чувствовала, они скоро будут здесь. Через несколько часов она наконец станет Катей, а не Леной. Её заберут назад в батальон и закончится этот ад. Но с другой стороны грыз страх. Вдруг немцы, заметив отсутствие Ханса, подумают, что в деревне есть партизан? Или ещё что похуже — найдут тело? Голову кружили тревожные мысли. Тётя Агафья не спала вместе с ней половину ночи, но потом усталость взяла своё. Кате спать хотелось очень сильно. Но как только она начинала закрывать глаза, как сразу же видела картину убийства немца. Его выпученные глаза, кровавую гимнастёрку, мерзкий взгляд. Опять мутило. Катя никогда и в жизни представить себе не могла, что когда-нибудь убьёт человека. Она же очень «мягкая» — как говорил покойный отец. Такой же была и её мать. Даже убивая скотину, у Анны выступали слёзы, как в первый раз. И это несмотря на то, что в деревне резать животных — дело хозяйское. Соседи смотрели на женщину с непониманием. Но Катя лишила жизни далеко не курочку или овцу. Она убила человека. Хотя, человеком его назвать язык не поворачивался. Вместе со страхом внутри боролась ещё и обида. Обида за то, что она не добила его. Эта гнида заслуживает большего. Хоть сто раз выстрели в него — будет мало. Это не компенсирует страдания невинных людей. Никогда этого не будет достаточно! Катя даже не отомстила по-человечески. Всё случилось так быстро и неожиданно даже для неё самой. Палец сам как-то нажал на курок. Слава Богу, что хоть попала. А если бы промахнулась? Об этом даже думать страшно. Тяжело, очень тяжело. Она подняла ногу, загородив вид на звёздное небо и посмотрела на замотанную в мокрую тряпку стопу. Пока она там бегала, то содрала ноги в кровь. Даже ходить было больно. Но стала чувствовать Катя это только вернувшись в деревню. Тётя Агафья очень сильно выручила. Девочка опустила ногу назад и повернулась к Ваське. Она осторожно взяла его за руку и погладила мягкую ладошку большим пальцем. Всё-таки, если бы Катя не убила Ханса, то её самой и «брата» с «мамой» здесь не было. Глаза девочки потихоньку закрылись, и она провалилась в сон.

* * *

Начинало подниматься солнце, а за ним и все деревенские. Зорникова открыла глаза и увидела крепко спящую Катю. «Заснула наконец», — подумала женщина и аккуратно села. Она убрала выбившиеся волосы с лица и тихонько потрясла сына за руку. Васька поморщился и перевернулся на другой бок.

— Вставай давай, — прошептала женщина.

— Можно ещё чуть-чуть? — положил ладони под щёку мальчик.

— Никаких «чуть-чуть». Вставай.

Вася нехотя приподнялся и, прищурившись, посмотрел на Катю:

— А Лену почему не будишь?

— Лена не спала ещё, — сказала Агафья и усадила сына за плечи. — Давай-давай. Мне нужна твоя помощь.

Тут проснулась и баба Рая. Она, бухтя, поднялась и потёрла свои помятые красные щёки. Пожилая женщина повернулась к Зорниковой:

— Утро доброе, Гась.

— Доброе, — кивнула та.

Рая, пыхтя, подползла к внукам и стала по очереди дёргать их за ноги:

— Встаём, охламоны, — сказала она. — Поднимаемся! Работать пора.

— Ну ба! — буркнули одновременно братья и попытались уползти от требовательных рук бабы Раи.

— Что «ба»?! — нахмурилась та. — Кто мне спать не давал — простыню несчастную делили? Сами в результате уснули без неё, а о родной старой бабушке даже не подумали!

— Да ба, не заводись, — встал Максим.

— Да как мне не заводиться? — упёрла руки в бока Рая. — Вот вернутся ваши мамка с папкой с войны и скажут мне: «Что ж ты, старая, избаловала внуков?» А мне что им ответить? Как в глаза смотреть?

«Спасибо они тебе скажут. Огромное человеческое «спасибо»», — подумала Агафья и взглянула на Катю, которая уже начинала просыпаться. Дали подремать, называется. И так каждое утро. Раньше хоть в соседних домах жили, а сейчас в одном сарае. И каждый божий день начинаются разборки. Что же за манера у людей такая? Не терпится всё на уши поднять.

Катя открыла глаза приподнялась. Зорникова с досадой вздохнула и подтолкнула сына к спуску вниз:

— Давай, не грей уши.

Мальчик ещё раз оглянулся на соседей и стал спускаться. Катя тоже немного понаблюдала за этой шумной сценой, а, затем, повернулась к Агафье:

— Что происходит? — спросила она.

Женщина махнула рукой и сказала:

— Ты сама спи. Эти сейчас уйдут.