Дочь полка

– В общем, увеличилось количество пленных, – кратко объяснил Владимир. – А по технике… Пятисот пятьдесят шесть орудий, две тысячи восемьсот двадцать шесть автомашин, тысяча двести вагонов, две тысячи шестисот двадцать пять пулемётов, исправные самолёты – тридцать две штуки, танков тридцать пять. Уничтожено: семьдесят самолётов, сто пятьдесят семь танков и сто восемьдесят шесть орудий. Всё остальное пока не успели учесть.

И опять, по традиции, все стали обсуждать прочитанное. Катя в это время помогала Маренко делать перевязку Собойленко, остальные медсёстры тоже были заняты. С неё требовалось подавать нужные принадлежности – спирт, перекись, марлю и так далее. Медсестра её не заставляла, девочка сама предложила свою помощь. Боец был совсем плох на вид. Всех солдат с очень серьёзными ранениями должны были в ближайшее время забрать в госпиталь, но машина всё никак не приезжала. Алёна аккуратно размотала старую повязку и Катя увидела вместо уха кровавое месиво. Она резко опустила взгляд вниз. «Господи… Бедняга», – подумала девочка.

– Спирт, – протянула руку Маренко, не сводя глаз с бойца.

Та подала стеклянную бутылку, плотно закрытую ватой. Далее в ход пошла перекись, её в батальоне было предостаточно – так обычно очищали воду для питья. Затем марля и, наконец, страшное ранение было замотано. Собойленко и самому не нравилось его положение. Он теперь не слышал на одно ухо, а с бинтами слух ещё больше ухудшался. Иван постоянно переспрашивал товарищей или медсестёр о чём-либо. После помощи, Катя вышла на улицу. Погода стояла ужасная: сыро, дул холодный ветер, небо затянуло серыми тучами. Но это было гораздо лучше, чем сейчас сидеть в медпункте. Здесь всё было гораздо оживлённее. Евгений Василенко играл песни на гитаре, Родников готовил, параллельно беседуя с Фокиным, Командир опять где-то пропадал. В общем и целом, всё как обычно. Знать бы ещё где Летаев, без него точно скучно не будет. А вот и он: идёт с каким-то незнакомым ей человеком. Увидев девочку, он что-то быстро сказал рядом идущему и поприветствовал:

– Здоров, Катюх!

– Здравствуйте, – произнесла та.

– Знакомься! Это Матвей – наш Лунатик, – указал на бойца он. – Лунатик, это Катя.

Девочка пожала руку новому знакомому. Он был тихим и скромным, как Фокин, на первый взгляд. Ей он показался интересным: волосы такие-же как у неё, зелёные глаза, молодой ещё, может даже ровесник Фёдору. Только прозвище странное. Может во сне ходит?

– Я вас раньше не видела, – сказала она.

– Я был на дежурстве в окопах, – объяснил ей тот.

За трапезой догадки девочки подтвердились – кличка Лунатик говорящая. Бойцы рассказали ей всё, а также и недавнее ночное происшествие с шапкой. После всех перечисленных примеров, она перестала думать о том, что лунатизм – это здорово и весело. Сидела Катя в компании Летаева, Фокина, Евгения Василенко и Романа Сонтынкова. Сам же герой разговора, общался с кем-то другим.

– А где товарищ командир? – поинтересовался Василенко. – Я его со вчерашнего дня не видел.

«Кстати да», – мысленно проговорила про себя Катя. Сегодня Александр не появлялся больше обычного.

– Утром ушёл к окопам, сейчас не знаю где, – пожал плечами Сонтынков и проглотил ложку похлёбки. – Он в последнее время часто так мотается. – он стал водить пальцем из стороны в сторону. – Туда-сюда, туда-сюда. Командиры – они такие.

Тут неподалёку показался Лукиан, одетый в военную форму, но в рукав ватной куртки была просунута лишь одна рука, вторая выглядывала из-под низа одежды.

– ООО! Лукиан! – понеслись радостные возгласы бойцов. – С возвращением!

Васазде улыбался до ушей и тоже приветствовал солдат.

– Товарищ грузин! – крикнул Летаев и махнул рукой. – Давайте-ка к нам!

Лукиан подошёл к ним и сел на поваленное дерево рядом с Сонтынковым.

– Так, правая рука здоровая! – пожал ему руку Роман.

Все остальные тоже поприветствовали прибывшего.

– Тебя как отпустили? – спросил Фокин. – Сказали же, что всё серьёзно.

– Я им сообщил, что мне намного лучше, – провёл рукой Васазде. – Как вы говорите – «Выклевал все мозги» и убедил в том, что мне можно уже уйти из медпункта, – он пошарил по карманам. – Ребят, можно закурить? Я уже несколько дней без табака. Не могу больше.

– Зато лёгкие здоровые, – сказала Катя.

– Мне на лёгкие всё равно, – отмахнулся Васазде, взяв протянутую Фокиным папиросу. – Ох спасибо!

Товарищи помогли ему закурить.

– Как же хорошо, – сказал Лукиан после того, как с удовольствием выпустил дым. – У нас там все мучаются от запрета на курение.

– Понимаю, – усмехнулся Летаев и стал передразнивать писклявым голосом Марию Фёдоровну. – У нас курить нельзя! Всю палатку продымите! Мне так… – тут его толкнул Василенко.

Неподалёку от них, как по заказу, проходила Мария Фёдоровна.

– Её, прям, как жену и тёщу Сорокина, нельзя поминать, – понизил тон Фёдор.

– А вон и командир, – заметил Фокин.

Александр остановил Лунова и перекинулся с ним парой слов. После этого Василий куда-то поспешил. Подул сильный ветер, Катя вжала подбородок в грудь и закрыла глаза.